– Если хотите, я уйду.
– Не уходите.
Лучше этих слов Присцилла еще ничего не слышала. Ей не верилось в это счастье – просто сидеть рядом с Пьетро в озаряемой солнцем беседке над озером.
– Я вас не понимаю, – сказала она, глядя прямо ему в лицо. – Либо я вам настолько отвратительна, что вы сожалеете о каждой минуте, проведенной насильно в моем обществе, либо…
Пьетро вдруг разразился хохотом.
– …либо, – закончила она с улыбкой, – я нравлюсь вам гораздо больше, чем вы предполагаете.
Его смех стих так же внезапно, как и начался.
– Вы не могли бы меня поцеловать? – неожиданно для себя спросила Присцилла.
Вскочив со скамейки, Пьетро попятился от нее, будто ему предложили совершить гнусное преступление.
Но она лишь тихо засмеялась и тряхнула головой.
– Может, поцеловав меня, вы наконец разберетесь в своих чувствах?
Он заметался, словно леопард, и принялся мерить беседку огромными шагами. Засунув руки глубоко в карманы, он не осмеливался даже взглянуть в ее сторону.
– Это… необязательно.
Присцилла медленно поднялась со скамьи и подошла к нему. Пьетро был гораздо выше ее, так что, ловя его взгляд, девушке пришлось встать на цыпочки. Чтобы не упасть, она уперлась ладонями в грудь оцепеневшего молодого человека.
– У вас сердце стучит, словно мотор.
Пьетро ничего не ответил, но не остранился от нее. На его лице можно было заметить битву противоположных чувств, однако верх одерживала сильная воля.
Не почувствовав сопротивления, Присцилла закрыла глаза и сцепила руки у него на шее. Едва дыша, она дотронулась губами до его рта.
Поцелуй оказался столь нежным, что скорее напоминал легкое прикосновение, чем порыв страсти.
Оторвавшись от его губ, Присцилла моргнула, отняла руки и опустилась на всю стопу. Однако в этот момент Пьетро сам слегка приподнял ее. Держась так же отстраненно, как и он пару секунд назад, она позволила ему поцеловать себя. Но на этот раз их поцелуй не был уже бесчувственным: губы Пьетро источали такую силу, что у Присциллы внутри разлилось блаженное тепло, а ноги подкосились.
– Можно ли считать это ответом на ваш вопрос? – прошептал Пьетро у ее виска.
Она лишь кивнула: сказать хоть слово было выше ее сил. Он, видимо, никак не мог осознать, что ей вовсе не требовалось ответа: все было ясно с той самой ночи на балконе.
Соприкоснувшись лбами, они помолчали несколько секунд. Наконец Пьетро произнес:
– Мне не следовало целовать вас.
– Почему же? Ах, Пьетро, неужели вы не понимаете, что мне хотелось этого с нашей первой встречи?
Он тихо засмеялся, и в его смехе не было ни нотки сарказма.