— Я думал, что ты умер, — проговорил наконец старейшина низким хриплым голосом — голосом, в котором не было ни единой живой нотки.
— Я умирал, но это не важно, — ответил Артур, спокойно глядя в глаза Отцу.
— Вижу. Ты изменился, — старейшина чуть наклонился вперед, вглядываясь в лицо неверного сына.
Артур промолчал, и Отец вновь прервал затянувшуюся паузу.
— Ты, изгнанник, пришел сюда, чтобы просить меня о чем‑то? — спросил он холодно.
— Нет, — Артур по‑прежнему не отводил взгляд. — Я пришел, чтобы предложить тебе кое‑что. Я знаю, где находится убежище диких.
Артур прекрасно понимал, что это мощный козырь в его руке. Выследить диких казалось совершенно невозможным. Они были подобны крысам, без труда ориентировались в «нижнем городе» — так называл Артур бесчисленные московские туннели и подвалы, к тому же постоянно меняли место проживания. Все предпринятые Московским Домом попытки произвести зачистку территорий, населенных дикими, оказывались безуспешными. Вернее, результат их был ничтожен и обычно несовместим с потерями, которые Дом нес в ходе операции.
Так что теперь, закинув удочку, Артур терпеливо ждал реакции Отца.
Старейшина потер кровавый камень своего старинного перстня и задумчиво взглянул на неверного сына.
— У тебя, конечно, есть свой способ поисков, — скорее констатировал, чем спросил, он.
Артур кивнул.
— Девчонка? — быстро спросил Отец. — Ты ведь отверг Дом ради нее.
— Полина, — кивнул Артур. — Я уведу ее от них, и войны не будет. Вы не утратите главенства в Москве и разгромите стаю, вторгшуюся на вашу территорию.
Отец опустил глаза и с минуту сидел неподвижно, словно восковая кукла.
— Ты вырос, мой мальчик, однако тебе будет трудно одному. Ты уверен, что не хочешь вернуться Домой?
— Уверен, — отрезал Артур.
— Ну что же, отрок, я полагаю, что ты не предашь меня снова. Твоя мать очень расстроилась, узнав, что ты покинул Дом, — бездонные глаза открылись и заглянули в душу Артура.
Он стоял, словно пораженный молнией.
— Я ослышался? Моя мать давно умерла, — выговорил, наконец, Артур.
— Умерла? — теперь Отец смотрел на него с привычным превосходством. — А мне известно обратное.
«Раз, два, три, четыре…» — Артуру пришлось досчитать до десяти, чтобы окончательно успокоиться. Мысли вертелись в голове, как бешеные, и самая главная из них: «Не может быть! Этого никак не может быть!»
Отца Артура убили в девяностые годы, а они с матерью вдруг оказались на самой обочине жизни. И тогда, чтобы раздобыть хоть немного денег, Артуру пришлось вступить в одну из дворовых шаек. А потом была та драка на пустыре, и солоноватый вкус крови на губах, и плывущий перед глазами мир, словно подернутый дымкой, и незнакомец в блестящих ботинках, и комната с горящими свечами, и Отец, и Дом, и обязательства… Тогда, перед самой инициацией, Отец сказал Артуру, что его мать умерла.