— Нетерпеливый и впечатлительный, — снова завел свое урядник, переводя взгляд на потолок. — Впечатлительный, впечатлительный… — тихонько напевал он, покачиваясь на стуле.
Вард неожиданно представил себе, с каким удовольствием он толкнул бы эту бархатную грудь и увидел бы опрокидывающийся стул.
— Господин Альбар, — резко сказал он, — я только что ее видел.
Серый человечек оторвал взгляд от потолка, но умение смотреть в лицо собеседнику явно было ему чуждо. Теперь глаза его смотрели под стол.
— Впечатлительный и недоверчивый, недоверчивый и скрытный, недоверчивый и скрытный… — задумчиво гудел он.
— Ладно. Допросов больше не будет, — спокойно сказал Вард. — Девушка этого не переживет, а я должен передать ее живой в руки Трибунала. Кажется, это ты должен мне это объяснять, а не я тебе.
Гудение смолкло. Урядник сверлил взглядом дверь каюты.
— Она замучена почти до смерти, — продолжал Вард, не спеша вставая. Если она умрет, я позабочусь о том, чтобы те, кому нужно, узнали, что она была дочерью величайшего пирата Просторов, позабочусь и о том, чтобы стало известно, по чьей вине она уже не сможет ответить ни на один из сотни вопросов, которые можно и следовало бы ей задать. — Он подошел к двери и, уже выходя, неожиданно начал напевать: — И терпеливый господин Альбар останется без работы, вот так, без работы, без работы…
— Ну что там? — Вард протер глаза. Была кромешная ночь.
— Ветер усиливается, господин капитан.
Офицер сел на койке.
— Хорошо.
Матрос вышел. Вард быстро оделся и вскоре был уже на палубе. Он облокотился о подпорку на юте и долго стоял так, подставив лицо ветру, затем направился в носовой кубрик.
Лоцману выделили место в помещении для солдат — после сражения там было отнюдь не тесно… Капитан нашел его гамак, и чуть погодя оба вышли на палубу.
— Это не "кашель", — сказал лоцман. — Шернь, ничего не понимаю. Штиля не будет. Будет шторм. Но каким образом?
Вард кивнул:
— Именно. Мы думаем об одном и том же.
Не теряя времени, он вызвал вахтенного.
— Будить всю команду, — приказал капитан. — Пусть закрепят все, что движется. Штормовые паруса на мачту, и быстро. Будет буря.
Матрос поспешно ушел. Лоцман молчал, высунувшись за борт, о который с шипением разбивались высокие волны.
Происходило нечто, чего он не в силах был понять. Он почти всю жизнь провел на соленых Просторах и хорошо их знал — пожалуй, лучше, чем кто-либо другой… Он знал течения и ветры, знал время, когда можно было им довериться. "Кашель" никогда не менял направления. Теперь же изменил, хотя и совсем незначительно. Звезд не было, но лоцман каким-то шестым чувством ощущал, что это не корабль сбился с курса, но "кашель" сменил направление. И это был уже не "кашель".