– Вот именно, попросту мошенничаете, – мрачно подтвердил он. – Вы забываете о честности, у вас все слишком хорошо, прилизано и слащаво. Вы не желаете признавать, что в мире есть зло, закрываете на это глаза. Да ведь и пишете вы не о настоящих животных! Единороги, игрушечные медвежата… Почему бы вам не позволить себе писать о том, что будит в вас сильные чувства, а не о воображаемых предметах?
Келли была поражена, оскорблена, ввергнута в унижение. Она по-доброму отнеслась к его работе, даже похвалила ее. Почему же он так жесток к ней? Она схватилась за край стола так цепко, что суставы пальцев побелели.
– Вы понятия не имеете о детских книгах…
– Зато хорошо знаю, что такое писательский труд, – прорычал он. – Вижу, когда он бывает не напрасным. И понимаю, что в каждой по-настоящему хорошей детской книге есть отрицательный герой – колдун, злой волшебник, волк, тролль, есть проклятия и угрозы. Дети хотят видеть темные стороны – им это необходимо. Только так они способны вырасти.
– Понятно, – язвительно произнесла разгневанная Келли. – Наконец-то вы высказались. Значит, я – поверхностный и бесчестный автор. Вполне возможно, я слишком осторожничала с первыми двумя книгами. Но эти сказки будут совсем другими, они будут…
Он прервал ее, рубанув по воздуху ладонью яростным и нетерпеливым жестом.
– Сказки ничем не отличаются от первых двух книг. Вы чересчур осторожничаете, изгоняете из них все признаки жизни.
– Откуда вам знать? – гневно спросила Келли. – Вы никогда их не читали. Я их никому не показывала, кроме агента, – даже моей маме…
Внезапно она замерла, поняв, что произошло, и это поразило ее сильнее, чем физический удар. Кровь прилила к ее лицу, она потрясенно взглянула на Зейна.
– Вы их прочли, – едва слышно произнесла она. – Правда? Прошлой ночью, пока я спала. Вы нашли рукопись и читали ее. Вы не имели права это делать!
– Не имел, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Но мне хотелось остановить вас, если вы совершаете прежнюю ошибку. Я убедился: вы опять ошибаетесь.
Келли встала так резко, что едва не опрокинула стол. Тарелка соскользнула на пол и разбилась, но Келли не обратила на это внимания. Зейн тоже поднялся, и теперь они смотрели друг на друга в упор, как два противника, готовые вступить в бой.
– Вы не имели права! – яростно повторила она. – Надо бы выплеснуть этот кофе прямо вам в лицо! Вы животное!
– Так выплесните, если от этого вам станет легче, – проговорил Зейн. – Но вопрос в том, будете ли вы после этого писать лучше. Вот что меня тревожит.
– Каким это образом я смогу писать лучше? – саркастически выпалила Келли. – По-вашему, я поверхностна, холодна, мне недостает таланта и смелости. Я ничтожество в сравнении с вами. Да, мне никогда не стать столь значительным и известным автором, как вы.