Неутомимая Мэвис вновь появилась после наступления темноты и сообщила, что оставит тарелку с булочками на крыльце. Нет, нет, она не будет беспокоить милейшую Келли, пусть сама возьмет их после ее ухода. Ведь будет обидно, если птицы расклюют булочки.
– Хорошо! – крикнула через дверь Келли, чувствуя неловкость, но не в силах прервать работу.
Убедившись, что Мэвис ушла, она открыла дверь. Щербатая бело-голубая тарелка с булочками стояла на крыльце, и Келли виновато взяла сей подарок, внутренне сожалея о своем негостеприимстве по отношению к Мэвис.
Келли не ела с тех пор, как Зейн накормил ее оладьями. Сжевав подряд две булочки и запив их молоком, она вяло закрыла машинку и забралась в постель.
Ночью ей чудился приглушенный шум двигателя машины. Мысль о возможном возвращении Зейна наполнила ее странной смесью чувств. Нет, это был звук изношенного двигателя старенькой машины Мэвис. Келли испытала облегчение и в то же время разочарование.
Потом взглянула на часы, но никак не могла разглядеть цифры. Поняла только, что уже очень поздно. Куда это Мэвис отправилась посреди ночи? Вероятно, в булочную, работающую круглосуточно, чтобы купить муки и других припасов для стряпни, вяло подумала Келли. Но затем мысль о Мэвис куда-то исчезла, и ею овладел сон – беспокойный и неотступный.
Проснулась она в шесть утра. Терри Хардести опять включил магнитофон на полную громкость. Что за невозможный, эгоистичный человек! – с отчаянием подумала Келли. Что он задумал? Неужели наказывать ее все оставшееся лето? Какие еще муки ей придется претерпеть? Терри начинал ее пугать.
Кто-то заколотил в ее дверь, не смущаясь ранним часом. Голова Келли была налита свинцом, в ушах гудело; ей казалось, что все вокруг сошли с ума.
К собственному раздражению, она узнала настойчивый стук Зейна.
– Немедленно впустите меня, Келли, – потребовал он громовым голосом, – или я вышибу дверь. Вам грозит беда.
Она услышала, как в утреннем воздухе разнесся высокомерный голос Терри Хардести:
– Немедленно прекратите орать! Я пожалуюсь, что вы оба нарушаете общественное спокойствие. Эти отвратительные коты бродят по моему газону, ловят птиц у моей кормушки. Я этого так не оставлю! Возьму и всех их отравлю! Накормлю их досыта мышьяком! Так и знайте!
– Хардести, – пророкотал голос Зейна, – если вы не оставите эту женщину – и этих котов – в покое, я лично скормлю вам пятнадцать фунтов использованной кошачьей подстилки! Келли, откройте же, черт побери! Вы здесь? С вами ничего не случилось?
Удары сотрясали дверь. Келли вскочила и поспешила в переднюю, потеряв всякую надежду выспаться.