Лиза вдруг растерялась:
– А чего это вдруг ты влюбишься? Как это? Я же замужем! У меня муж и… свекровь. Семья даже…
– То есть ты все же своего мужа любишь? – не отставал Игорь.
Лиза насупилась. Она и сама не знала. Ну муж и муж!
– Ты, Игорь, прямо как маленький! – не знала она, что ответить. – Устроил тут ромашку – любишь не любишь… Муж – это тебе не… не любовник какой-то! Его любить и необязательно! Его надо… кормить! Стирать…Уважать надо.
– И ты уважаешь?
– Ну а чего делать-то? – пожала плечами Лиза. – Он у меня… умный… талантливый… в музыкальной школе преподает. Семейный, опять же…
– Это трусы бывают семейными, – заявил Серафимов, поднялся и пошел в домик. – А муж должен быть любимым.
Лиза так и не успела ему ничего ответить.
Вот ведь какой! И чего он прицепился к ней с этой любовью! Можно подумать, она сама не переживает, что ей до сих пор никто не звонит! Ну ничего! Она покажет этому музыканту! Любимым должен быть не только муж, но и жена! Она заставит… ну пусть не любить, так хотя бы волноваться! Ну должен же он хотя бы помнить, что у него где-то находится супруга! А вдруг и в самом деле в нее влюбится этот Серафимов?! И что тогда делать? Лиза долго не продержится, он сегодня ее только к себе прижал, а у нее уже ток по всему телу, а если он так и будет каждый раз за нее хвататься? Нет, любезный Владлен, уж лучше бы тебе все же позвонить…
* * *
Люся со своим новым знакомым почти до ужина обустраивали клумбу. Нет, он совсем не заставлял, но время… оно отчего-то пролетело ну совсем незаметно! Прямо как одна минута пролетело! Когда Люся догадалась взглянуть на часы, была уже половина седьмого. Так задерживаться у одинокого мужчины было и вовсе непорядочно!
– Ой, надо же! – всплеснула руками Людмила Ефимовна. – Мы с вами с этой клумбой провозились, а мне уже дома надо быть! Маша волнуется! Побегу я!
– Зато какая клумбочка вышла, – счастливо щурился Егор Львович. – С любовью сделана.
Да и правда. Возле этой клумбы они сегодня крутились полдня. Люся все бегала кругами и придумывала, какие цветочки посадить. Правда, она сама кроме анютиных глазок да ромашек больше ничего не помнила. Зато уж Егор Львович был настоящий знаток! Он то и дело спрашивал:
– Люсенька, а как вам кажется, а если мы сюда посадим аквилегию? Двуцветную и не слишком высокую, сантиметров тридцать, а?
Люсенька старательно морщила лоб, но выудить из памяти мудреное слово не могла, зато уверенно кивала головой:
– Да! Именно она должна украшать эту клумбу. Я сама ее очень люблю.
– Да? – радостно глядел на нее дачник. – А что вы скажете про настурцию?