Наконец, все стали это замечать. Тадеуш изменил образ жизни, свои привычки, его видали разговаривающим с Уляной, часто прогуливающимся по деревне. Первый же старик, отец Уляны, покачал головой, подглядев однажды, как барин упорно следил за нею взглядом.
Старый Левко пошел в избу и сел, задумавшись, к столу. Задело его за живое это открытие, но не смел он никому сказать ни слова. Пришла ему на мысль внезапная отсылка Гончара в дорогу; оттуда возникли мысли, а из мыслей печальное раздумье: что с этой бедой делать?
Мужик Полесья, несмотря на ежедневные примеры неверности жен и позора дочерей, щекотлив в этом деле; не будучи в состоянии мстить барину, он станет мстить жене, и беда даже барину, если его доведут до крайности. Он тогда в отчаянии подложит огонь под гумно и дом, а потом убежит. Старый Левко, однако ж, не был еще так уверен в своем предположении, чтобы думать о мщении; только мрачные догадки бродили у него в голове. Он пошел в корчму, по дороге встретил свекра Уляны, дряхлого старика, который плелся с палочкой. Он повел его с собой в корчму.
Там, в углу у стола, усадив старика за квартой, Левко принялся его допрашивать.
— Видел ли ты когда-нибудь барина в твоей избе?
— Говорили, что он раз приходил напиться воды… А что?
— Ничего, так. А часто Уляна ходит во двор?
— Как всегда. А что?
— Ничего. А не видал ли ты когда-нибудь, чтобы барин таскался возле вашей избы?
— Иногда.
Левко облокотился и задумался.
— А не ночевала ли Уляна во дворе?
— Нет, никогда. Что же, разве ты думаешь что-нибудь дурное о дочери?
— Ничего, старина, но боюсь; барин молод, она красива, а дьявол не спит.
— И, оставь барина! Будто у него это в голове!.. Ему бы только с ружьем да собаками по лесу таскаться; этого ему и довольно.
— Ой, нет, батька, нет, я что-то вижу, я что-то думаю, а я не напрасно думаю. Не болтай только никому, но мне кажется, что они между собой снюхались, они знаются.
— Да ведь Уляна прежде служила во дворе, и никогда этого не было, а теперь, когда стала сама хозяйка в избе и дети народились, так придет ли ей такая дурь в голову?
— А помнишь Настьку Прокопьеву? — спросил Левко.
— Что же, помню.
— Жила лет пять с мужем, а управляющий ее потом соблазнил. Прокоп нагрел ему шкуру в лесу, поймав его с женой. Эконом на другой день потом отдал ему на барщине вдвое и потом…
— Прокопа сдали в рекруты.
— Настя сделалась хозяйкой у эконома, а дети остались навек сиротами.
— А что ж, правда. Но Уляна не такая, о, не такая, и барин также.
— Барин?.. О, он хуже эконома. Что же ему сделаешь? Что скажешь? Надо терпеть, потому что убежать нельзя; на дне ада теперь найдут, а потом в рекруты или нужда… Пропали детки…