Серго сказал пароль. Сторож ответил условленной фразой. От себя обнадеживающе добавил:
— Ты не толстый, легко протиснешься. Беда была, когда печатную машину тащили, все измучились, хотя и лаз был пошире, потом камнями и кирпичами заложили.
Сначала Серго полз на животе, потом поднялся на четвереньки, а там и вовсе выпрямился, зашагал как обычно. Где-то, уже за пределами водохранилища, в скале была выбита большая, размером с хорошую комнату, ниша. В ней — «американка», кассы со шрифтами, запас бумаги — будто и совсем обычная типография.
Сюда, в подпольную типографию, Серго часто наведывался. Помогал печатникам, правил корректуру, разносил готовые «заказы». Как и у каждой типографии, у этой тоже водились свои постоянные клиенты, крупные заказчики.
Серго знал: спрашивать лишнее о заказчиках, интересоваться их настоящими фамилиями нельзя. Так в случае провала лучше товарищам да и самому легче держаться на допросах. А как хочется узнать, кто этот человек, всякий раз необыкновенно ловко меняющий свою внешность! Артист, фокусник! То он веселый кинто — тифлисский уличный торговец в широких шароварах, архалуке, с обязательной круглой корзинкой на голове; то затянутый в черкеску князь, в мягких сапогах и дорогой каракулевой папахе, то бедный студент в выцветшей тужурке. А то однажды явился совсем неузнаваемый: одетый как прачка с майдана, с большой сумкой белья. И имя у него — не кавказское, не русское — просто Камо!
Серго не выдержал.
— Ответь, пожалуйста, ты что, нарочно так изменил наше слово «кама»?
Тот засмеялся.
— Нет, укроп[9] здесь ни при чем. Я его даже не ем. Камо меня прозвали в школе за то, что вместо русского слова «кому», я говорил «каму», еще чаще — «камо»… Настоящее мое имя Семен. Сын Аршака Тер-Петросяна.
Разговор закончился неожиданным предложением Камо:
— Иди ко мне в помощники.
По имеретинской привычке Серго не мог отказать себе в удовольствии подсыпать перцу.
— Кому помогать, батоно Камо, князю или прачке?
— Ты о другом позаботься, как бы с тобой чего не случилось с испугу! Мальчишка!
Заметив, что Серго насупился, закусил губу, Камо поторопился добавить:
— Давай руку! Ты плохо пошутил, я плохо ответил.
Камо взялся учить Серго приемам конспирации, способам распространять листовки, прокламации, умению какой-нибудь необычной проделкой мгновенно отвлечь внимание полиции и потом прикинуться совершеннейшим простаком. Преобладали уроки вполне практические. Одно из первых занятий Камо провел в театре Тифлисского артистического общества, на премьере «Гамлета».
«Учитель» поместился на галерке и, по собственному признанию, «ждал того момента, когда Гамлет увидит тень своего отца и все внимание публики всецело будет направлено на сцену. В это мгновение я швырнул пачку прокламаций в пятьсот штук по направлению к центральной люстре. Произошел большой переполох, публика начала хватать прокламации, а жандармский ротмистр, известный своей свирепостью, носился и отбирал у публики прокламации. От одной светской дамы ротмистр чуть не получил пощечину. Она негодовала: