У этого не очень молодого годами генерал-майора были свои понятия о чести и долге. Он искренне, хотя и очень по-своему, любил Россию. Генерал не счел за труд встретиться с председателем Государственной думы, лидером октябристов Родзянко. Дал ему надлежащий совет, Родзянко, дородный екатеринославский помещик, всегда с опаской относился к неистовому мастеровому Малиновскому. Его раздражали крупные оспины на нагловатом лице, держали в душевном трепете грозные запросы и буйные речи Малиновского, то и дело нарушавшего приятное течение думских словопрений… Родзянко был крут; он потребовал от Малиновского немедля сложить полномочия депутата, исчезнуть из пределов империи.
Восьмого мая 1914 года Малиновский прислал заявление об уходе из думы. В тот же день уехал за границу. Не забыл известить депутатов-большевиков, что, к большому огорчению, не может никаких объяснений дать в Петербурге; едет в Поронин[28] к Ленину.
Едва Малиновский появился в Поронине, Владимир Ильич созвал бывших на свободе членов Центрального Комитета партии. Из Петербурга приехал Григорий Иванович Петровский — один из старейших русских революционеров, неоднократно подвергавшийся арестам и ссылкам, депутат Государственной думы от рабочих Екатеринославской губернии.
"За анархический, дезорганизаторский поступок" ЦК исключил Малиновского из партии… "Но что касается провокаторства, — продолжала свои записи Надежда Константиновна, — то обвинение в нем Малиновского казалось настолько чудовищным, что ЦК назначил особую комиссию под председательством Ганецкого, куда вошли Ленин и Зиновьев.
…Были серьезные подозрения у Елены Федоровны Розмирович в связи с ее арестом — она работала при думской фракции, жандармы оказались осведомлены о таких деталях, которые иначе, как путем провокации, нельзя было им узнать. Были какие-то сведения у Бухарина".
Пробудились сомнения и у Ленина. Как-то во время вечерней прогулки Владимир Ильич остановился, с тревогой спросил Крупскую, обладавшую особенно тонким чутьем на людей:
— А вдруг правда?
— Ну что ты! — возразила Надежда Константиновна.
"Считаю провокаторство Малиновского невероятным", — сообщил письмом из Парижа "революционер-террорист" Владимир Бурцев, который к тому времени раскрыл нескольких крупных провокаторов и слыл высшим экспертом в подобных делах.
Комиссия ЦК несколько раз встречалась с Розмирович, с Бухариным, снова обменялась письмами с Бурцевым, расспрашивала, допытывала Малиновского. В конечном счете признала, что фактов против Романа Малиновского нет.
Года два спустя, когда Орджоникидзе и Петровский отбывали ссылку в Якутии, Серго спросил у Григория Ивановича: