— Санг, за мной! — Фритьоф попытался скрыться в чаще.
Однако голоса послышались громче, явственней. Да, Фритьоф не ошибся: двое парней из Нормаркена возвращались после удачной охоты. И до чего ловкие охотники! Ружья с собой не берут никогда: пули, говорят, только пробивают дыры в мехе. Просто выслеживают куницу в дупле, накрывают его отверстие мешком и стучат колотушкой по стволу дерева до тех пор, пока оглушенный зверек не выскочит из дупла и не попадет прямо в мешок. Много куниц таким образом ловят эти парни из Нормаркена.
Оказывается, они все-таки заметили, как Фритьоф упал на косогоре.
— Так вот кто кувыркнулся носом в сугроб! Сынок секретаря окружного суда господина Бальдура Нансена… — рассмеялся тот, что тащил на спине мешок с добычей.
— Да, он самый! — подтвердил другой, несший тяжелую колотушку. — Далеко забрался, из самой усадьбы Сторе-Френ. Здравствуй, герой!
— Здравствуй, Оле! Здравствуй, Уве! — неохотно откликнулся Фритьоф.
— Лыжи у тебя совсем никудышные! — Оле скинул со спины мешок, видно решил затеять разговор долгий. — Вовсе никудышные, одна коротышка, другая хоть подлиннее, да кривая.
— Отличные палки для пугала на огороде! — рассмеялся Уве. — Не мудрено, что ты так кувыркаешься.
Что Фритьоф мог возразить? Действительно, лыжи его были из простой сосны и переделаны из двух различных пар, принадлежавших сестрам. Увы! — переделка не пошла в пользу: получились лыжи неодинаковой величины.
Фритьоф молчал в смущении. А Санг заурчал на обидчиков и стал их облаивать.
— Эй, убери пса! — закричал Оле. — Ишь, разлаялся!
— Да и пес никудышный. Старый, глупый пудель!..
— А вы…. вы живодеры и глупее моего Санга! Нормаркенских парней смутить было не так-то легко. В ответ они лишь расхохотались. И кто знает, чем бы кончилась стычка, если бы с лесной опушки не послышался властный голос:
— Что происходит тут? Фритьоф, опусти палку! А вы, дурни, перестаньте дразнить мальчугана. Берите свою добычу — и отсюда марш!
Нельзя ослушаться человека, говорящего так решительно. Озорники Оле и Уве не заставили повторять приказание дважды. Вмиг след их простыл.
— Здравствуйте, господин Фабрициус! — обратился Фритьоф к рослому, плечистому старику в меховой куртке.
— Здравствуй, путешественник! Далеко забрался. Небось фру Нансен тревожится, где сынок запропастился. Э-э-э, да что это у тебя на лбу? Ну и шишку набил себе! Подрался?
— Нет! Упал. С горы… Кровь? Ничего особенного… Вы не думайте, господин Фабрициус, что я испугался этих парней из Нормаркена. А Санга я обижать не позволю. И лыжи мои назвали никудышными…