С рассказом о Гефсиманском борении связано ещё одно событие, которое, казалось бы, не имеет ни богословского, ни какого-то другого значения, но тем не менее о нём рассказано не в двух, не в трёх, а во всех четырёх Евангелиях. Когда Иуда и люди, его окружающие, входят в сад, кто-то из учеников бросается и отрубает мечом или ножом ухо у одного из рабов первосвященника. Об этом рассказывают Марк и Матфей. Об этом рассказывает и Лука, но только он один добавляет, что Иисус, коснувшись головы раба, исцелил его. Наконец, об этом же Упоминает Иоанн, который сообщает, что «имя рабу было Малх».
Спрашивается, почему память об этом в общем-то незначительном факте сохранена во всех четырёх Евангелиях?
Действительно, это событие более чем второстепенного значения, но зато – запоминающееся, это чисто зрительный образ, который можно увидеть глазами. Рассказ об отсечённом ухе сразу врезается в память читателя и действительно связывает все четыре рассказа в единое целое, перенося нас на место действия. Так каждый из нас становится очевидцем того что происходит в Гефсиманском саду. Что же касается богословского смысла, то он может быть извлечён из этого рассказа только у Луки, где Иисус касается головы раба и исцеляет его. Это последнее чудо, которое совершает Иисус, идя на вольную страсть.
Его берут под стражу, ведут к первосвященнику. Ученики разбегаются. Собираются свидетели, начинается изучение их показаний: ищут свидетеля, который скажет что-то такое, от чего можно оттолкнуться, чтобы Его осудить; сначала никого найти не могут, потом находят… Иисус предстаёт перед Пилатом. Тот с самого начала хочет отпустить Его. Евангелие от Иоанна сохранило удивительный диалог между Пилатом и Иисусом: «… Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Иисус отвечал: Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда. Пилат сказал Ему: итак, Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь; Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? (выделено мной. – Г. Ч.). И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не вижу в Нём…» (Ин 18: 35-38).
Пилат если не говорит, то во всяком случае думает по-латыни, именно поэтому слова его вошли в историю в латинском варианте: «Quidestveritas?» Пилат – образованный, культурный, начитанный человек, без сомнения, читавший Лукреция и Вергилия, Горация и Овидия. Он, как и его современники, хорошо знает, что у каждого своя истина, у каждого свой бог, у каждого свои идеи – и общей истины быть не может. Он слегка циничен, любит хорошо одеваться, принимать горячие ванны, любит духи и прочие благовония. При этом он добрый и, в общем, безвредный человек, во многом похожий на людей XX века. Пилату очень хочется отпустить с миром этого несчастного идеалиста, толкующего ему что-то о какой-то истине, которой на самом деле нет, как ему кажется, наивного и поэтому жалкого.