Но если он шевельнётся, если коснётся её, станет целовать, то, возможно, не сможет остановиться. Нелл легонько провела по его соскам, и он непроизвольно выгнулся. Точно не остановится.
Гарри закрыл глаза, думая, что этим облегчит свою участь. Не вышло. С каждой лаской, каждым касанием его тело откликалось на зов женщины к мужчине. И тёплый женский запах усиливался. Всё его тело напряглось, болело и пульсировало от желания соединиться с Нелл.
Гарри кулаками сжал простыни. Он выдержит это, даже если умрёт. Ради неё. И не важно, что для этого ему понадобится неимоверное самообладание.
Потому что ей это необходимо.
* * *
И всё же я трусиха, думала Нелл, избегая его… органа. Она не знала для него слова. Ей казалось неправильным употреблять слово, обозначающее конский половой орган, по отношению к человеку.
Через ткань он казался горячим, но стал больше, когда Нелл сняла с Гарри одежду, и теперь она не решалась снова его коснуться. Но в конце концов, разумеется, придётся это сделать.
Она старалась не думать о том, что будет в конце. Это другое. Это удивительно: огромный восхитительный самец, которого она касалась, лежащий, словно лев, напряжённый, но жаждущий, чтобы его погладили.
Его желание было почти осязаемым. От него Нелл становилось тепло. И даже больше. И она не боялась его.
Кожа Гарри была такой гладкой и упругой, в некоторых местах покрытой рубцами и шрамами. Однажды он сказал, что провёл годы на войне.
– Как он тебе достался? – Она провела пальцем по шероховатому белому шраму.
– Французский штык, – ответил он, не сводя с неё глаз.
– А этот? – Она коснулась сморщенного рубца.
– Ядро. – Он сдвинул брови. – Может, шрапнель.
– Ты не знаешь?
– Полагаю, я был без сознания, когда хирург извлекал осколки, – слабо улыбнулся Гарри. – И то, и другое случилось в одно время. – Он повернул голову, и Нелл увидела шрам, тянущийся за ухом и уходящий вверх под волосы.
Она пробежала пальцами по его волосам, поглаживая шрам, слегка массируя ему кожу головы.
– Ты мог умереть, – тихо вымолвила она.
Гарри равнодушно пожал плечами, словно это не заботило его. Нелл была потрясена, но предположила, что именно так мужчинам на войне приходилось относиться к смерти, иначе страх парализовал бы их.
Почти как её. Ей надо было продолжать, перейти к той части его тела, которая вызывала в ней одновременно и страх, и желание, к той части, которая соединит их. Её отвлекли шрамы, но Гарри, должно быть, теряет терпение. И к тому же мёрзнет.
– Тебе холодно?
– А что, похоже? – медленно улыбнулся он.
Нелл провела по его плечам, вниз по рукам, по груди и медленно спустилась к животу. Нет, ему определённо не холодно. Да и ей тоже.