Мама сделала Эллу своими руками. Имя Элла было сокращением от Cinderella (Золушка), и это была кукла–перевёртыш – весёлая и грустная одновременно. Когда вы впервые брали в руки Эллу, она казалась вам грустной замарашкой, одетой в оборванное серое платье с передником. Но стоило её перевернуть вверх тормашками, как рваное платье закрывало печальное личико, и перед вами была совсем другая Элла: счастливо улыбающаяся, одетая в превосходное алое бальное платье.
Нелл раньше никогда не играла с куклами, предпочитая им собак и лошадей, но, когда мама умерла, стала брать Эллу с собой в постель. Не только сама кукла была сшита мамиными руками, но и вся её одежда состояла из лоскутов одежды мамы. Нелл бережно хранила в памяти образ матери в красивом алом вечернем платье.
Сейчас бедняжка Элла выглядела очень убого: без одного глаза, всего лишь с половиной волос (второй половины она лишилась по вине одной из собак), да и алое платье совершенно выцвело. В дорожном саквояже Нелл уже не осталось места, но девушка просто не могла оставить куклу здесь, опасаясь, что тогда та окажется в ближайшей мусорной куче.
Нелл поколебалась, затем вынула пару домашних туфель, которые ей уже стали маловаты и положила Эллу на их место. Может, для взрослой женщины желание иметь куклу и выглядело смешным, но она ничего не могла с собой поделать. Отказ от Эллы означал бы и отказ от мамы.
Ещё никогда прежде Нелл так не нуждалась в этой грустно–весёлой маминой кукле.
Девушка защёлкнула замок и в последний раз оглядела спальню, затем подняла саквояж и вышла. Прежде чем спуститься вниз она зашла в кабинет. Там она записала на листке бумаги список имён и спрятала его за отворотом рукава, затем, подхватив багаж, стала спускаться вниз.
Из кухни доносились сердитые голоса; обычно сухой, ровный голос поверенного теперь звучал зло и почти пронзительно на фоне звучного, хрипловатого, грубоватого говора, который Нелл знала и любила всю свою жизнь.
Если поверенный снова угрожал Агги… Нелл поспешила на кухню.
– Нет, мистер Придира, я не уберусь отсюда, – расслышала она воинственный тон Агги.
– Вы нарушаете границы чужого владения, мадам, и…
– Не смейте называть меня мадам, вы, мелкий червяк! Нарушение границ, ха? – Агги громко фыркнула. – Да вы хоть понимаете, что вы говорите? Я – Агги Дин, и я прожила здесь больше лет, чем вы съели обедов за всю свою жизнь! И пока мисс Нелл живёт здесь, я тоже останусь. Негоже дочери графа жить в доме совсем одной.
– Ей тоже не следует здесь оставаться. Вы обе – наруша…
Тут Агги не выдержала и грубо прокричала: