Правда, оно и так уже разбито…
До сих пор Нелл никогда не считала себя малодушной, но сейчас, оставив позади себя Гарри Моранта и продолжая идти с высоко поднятой головой, нервно сжимая пальцы из–за недавнего происшествия, девушка была вынуждена согласиться с тем, что на самом–то деле была совершеннейшей трусихой.
Нелл сидела, зажатая между двумя крупными мужчинами, один из которых пах чесноком, а от другого, ещё более мощного, несло луком. Она плохо себя чувствовала, её немного подташнивало. И вовсе не из–за этого ужасного запаха; причиной было то, что она навсегда покидала свой дом.
Её дом и все мечты девичества.
Её мечты не были особенными: просто мужчина, которого можно любить, и лошади, которых надо разводить. И младенцы…
Тори…
Она обернулась к задней стенке почтовой кареты. Через маленькое окошко она могла видеть, как деревушка постепенно становилась всё меньше и меньше, скрываясь вдали, пока ей не стал виден лишь церковный шпиль. Вот наконец и его не стало видно.
Почтовая карета громыхала по разбитой дороге, раскачиваясь и трясясь. Скорость у кареты была не намного больше, чем у телеги, на которой Нелл приехала, но здесь было намного теплее и суше.
Её двое попутчиков удобно расположились, широко расставив колени и расслабив руки, в то время как девушка была плотно зажата ими с обеих сторон. Напротив неё сидели две пары; мужчины занимали пространства вдвое большее, чем их жены, несмотря на то, что обе женщины отличались пышным телосложением, а один из мужчин был положительно тощим. Почему всегда так? Почему мужчины всегда занимают большую часть свободного пространства? Но, по крайней мере, ей было тепло, успокаивала она себя, хотя и приходилось вдыхать пары чеснока и лука всю дорогу.
Конечным пунктом её пути был Лондон, правда не напрямую, но она уже вскоре будет там. Согласно договорённости, ей следовало встретиться со своей нанимательницей в Бристоле, откуда она и миссис Бисли отправятся в Лондон.
И вот там… там она возобновит поиски – поиски своей дочери. Тори.
Ей было больно думать об этом. Её груди пульсировали. Ей пришлось снять стягивавшую их повязку, перед тем как уехать. Грудное молоко уже перегорело.
Но как же она переживала за свою малютку, за свою драгоценную крошечную дочку. Она неохотно продолжала накладывать на грудь повязку, отказываясь утратить даже эту хрупкую осязаемую связь со своей девочкой, которая находилась… где–то там.
Утраченная. Похищенная.
Виктория Элизабет … Тори, дитя Нелл.
Нелл скрестила руки на груди. Она испытывала боль, не зная ответов на свои вопросы.