– Застарелый… – добавил Вездеход, поправляя за козырек черную бейсболку.
Виктор не нашелся, что ответить, и с беспомощным видом оглянулся на Бошетунмая. Тот благосклонно махнул рукой, приглашая к себе. Поднимаясь на возвышение, Томский заметил за спиной Бошетунмая занавеску с вышитым на ней портретом певца с желтым нимбом вокруг головы. Когда все четверо остановилась перед главой солнцепоклонников, тот встал и махнул рукой Виктору.
– А ты, Витя, погуляй. Сегодня ты уже свое получил.
От этой шутки хихикнул даже Вездеход. К тому же фразу Бошетунмая услыхали многие из членов секты. Раздались откровенные смешки и хохот. Видно, Виктора здесь не очень жаловали.
Глаза азиата вспыхнули такой яростью, что Толе стало ясно: один враг в этой секте у них точно есть.
– Не люблю тех, кто обижает стариков и детей, – заявил Бошетунмай, когда Виктор удалился. – Уважаю тех, кто встает на защиту слабых.
Томский догадался, что кто-то уже доложил ему во всех подробностях о том, как произошло задержание чужаков.
– На всякий случай: шестнадцать мне уже исполнилось, – гыкнул Вездеход.
Предводитель цоепоклонников повернулся к стене, отодвинул занавеску и сказал:
– Прошу, ребята. Самое время перекусить.
Пленники или теперь уже гости вошли в небольшую пещеру. Обставлена она была, как самая обычная комната. Стол, пара стульев, деревянный топчан. И, разумеется, плакаты с изображением Виктора Цоя на всех стенах. Кроме того, на столе стояла статуэтка, изображающая певца на мотоцикле. Возле нее стояли поднос, на котором высилась горстка сушеных грибов, мелко нарезанные куски свиного мяса и глиняный кувшин с водой. В углу комнатушки висел еще один портрет Цоя. Масляная плошка под ним освещала помещение.
– Позвольте представиться. Роберт. – Бошетунмай поочередно пожал всем руки. – Роберт Викторович. Родной сын Виктора Цоя. Ешьте-пейте и не обижайтесь на моих бойцов. Мы, знаете, ценим свое уединение, а вокруг шляется столько отребья…
Аршинову и Носову не потребовалось второго приглашения, а вот Владар к пище не притронулся. Вездеход смотрел на кувшин с подозрением. Наверняка припоминал вонючую речушку. Наклонился над кувшином, втянул носом воздух. Поднял сосуд, сделал пару жадных глотков и протянул Толику. Такой чистой и холодной до судорог в зубах воды Томскому пить не доводилось даже в Полисе. Свинина и грибы оказались тоже отменно приготовленными.
Роберт с усмешкой взглянул на Владара.
– Не стесняйся, старик. Или ты думаешь, я откармливаю вас на убой?
– Это мальчишество, – насупился Кольцов. – Мальчишество, если не сказать больше!