Джо вошел в раж, и казалось, ничто не сможет остановить его самозабвенной критики всего, о чем с таким уважением меньше недели назад Аль рассказывала им с Марком. Миа, конечно же, не поверила Джо, да и с чего бы она стала верить человеку, который схватил ее друзей, и саму ее за порог не выпустил, хоть и буквально засыпал сладкими речами. Миа не поверила ни слову, да только все силы покинули ее, и подставь он сейчас ей под нос бумагу, с ее собственным смертным приговором, и прикажи подписать, она бы, в конце концов, поставила свой росчерк рядом со словом "согласна". И чем больше бубнил Джо, тем в более глубокий транс впадала Миа. Красный огонек опасности беспокойно мигал где-то на периферии ее сознания, в то время как большая часть его просто хотела спать. И Миа вероятно так бы и погрузилась в пучину беспамятства, но в какой-то отчаянный миг перед ней отчетливо предстали фигурки кукол, и та малая бодрствующая часть ее, которая и не думала спать, заорала ей прямо в ухо: "Ты хочешь быть такой же?" Миа встрепенулась, и этого было достаточно, чтобы сбросить с себя почти весь навалившийся на нее дурман.
— А Вы чуть не заснули, мисс Мэрилин, — донесся до нее откуда-то издалека голос Джо. — Вот ведь верно, что молодым девушкам ночью надобно спать, а не разгуливать по чужим домам! — последние слова отличались необычайной для хозяина резкостью.
Как она оказалась приподнятой над полом, схваченная такими же цепкими, как и когти его птицы, руками Джо, Миа даже не успела понять. Слащавая маска скучающего хозяина мигом куда-то слетела, и теперь разъяренное исказившиеся лицо злобно шипело ей слова предупреждения:
— Вы с друзьями можете выжить, но ты должна кое-что пообещать. Ты будешь служить мне, выполнять все мои приказы, и ты останешься здесь, в этом дворце! Согласна? Отвечай!
Миа стало очень страшно, ей захотелось плакать, и просить, умолять ее отпустить — ведь ей всего тринадцать с половиной лет, хоть и выглядит она на все восемнадцать, она маленькая девочка, и рано требовать от нее давать такие серьезные обещания. Но так же отчетливо Миа понимала, что это не поможет, и что сейчас она должна просто сказать "да" или "нет". И она вспомнила, как делала свой серьезный выбор тогда рядом с Аль.
Каждый раз, когда нам дается право выбора есть более удобный и комфортный вариант и есть более честный. Обычно первый оборачивается иллюзией, а второй — очередным правом выбора. Понимал ли это в сущности еще ребенок, которому довелось во взрослом теле прожить не более недели? Вряд ли. Но с безошибочным еще детским чутьем, Миа удалось отличить настоящее от иллюзии, которая вообще не может существовать, что бы тебе кто ни обещал. И она решилась: