Здесь самое время сделать небольшое отступление. В свое время роль репрессий 1937–1938 гг. преувеличивалась. Из «культа личности» сделали простое и понятное объяснение трагедии 1941 г. Внимательное разбирательство показывает, что летом 1941 г. действовали куда более мощные факторы, нежели мифическое «обезглавливание» Красной армии. Однако совершенно не нужно переворачивать все с ног на голову и отрицать негативные последствия репрессий. Судьба «маленького полковника» тому лишнее подтверждение. Да, полковник Лизюков получил назначение на должность заместителя командира механизированного соединения, но поздновато для участия в Приграничном сражении. Кроме того, должность заместителя попросту не соответствовала его знаниям и практическому опыту в танковых войсках. Лучшие дивизии оказались доверены совсем другим людям. В частности, многочисленные Т-34 и КВ 4-й танковой дивизии были доверены недалекому, но старательному генерал-майору Потатурчеву. Заметим, что последний получил звание «полковник» на два года позже А.И. Лизюкова.
Так или иначе, два танкиста, Сусайков и Лизюков, оказались руководителями обороны Борисова, гарнизон которого не имел танков и состоял в основном из пехотинцев. По мере упорядочивания обороны Борисова Лизюков поступил в распоряжение комиссара Сусайкова. Тот назначил энергичного полковника начальником штаба обороны города.
Незадолго до начала боев за Борисов начальник гарнизона города корпусной комиссар Сусайков довольно низко оценивал боеспособность вверенных ему частей. 28 июня он докладывал в штаб фронта: «Гарнизон, которым я располагаю для обороны рубежа р. Березины и Борисова, имеет сколоченную боевую единицу только в составе бронетанкового училища (до 1400 человек). Остальной состав — бойцы и командиры — сбор «сброда»[209] из паникеров тыла, деморализованных отмеченной выше обстановкой, следующие на поиски своих частей командиры из тыла (командировки, отпуск, лечение) со значительным процентом приставших к ним агентов германской разведки и контрразведки (шпионов, диверсантов и пр.). Все это делает гарнизон Борисова небоеспособным»[210]. Утверждение об «агентах германской разведки» оставим на совести товарища Сусайкова. Вряд ли они имелись в товарных количествах в рядах «сброда». Акции «Бранденбурга» носили совершенно другой характер, бойцы этого подразделения вступали в контакт с советскими частями весьма ограниченно и оружия из рук при этом не выпускали. Речь, скорее, идет не об агентах немцев, а о людях, негативно настроенных по отношению к советской власти.