— Это важно? — спросил он.
— Да, важно. Скажи честно — у тебя появилась женщина?.. — Она старалась говорить как можно спокойнее, но от волнения у нее перехватило горло.
Джим покачал головой и взял ее за руку.
— Нет, Элис, я бы никогда не поступил так с тобой. Никакой женщины у меня нет и не было. Я любил и люблю только тебя, и все-таки я едва не разрушил нашу семью. Сначала та авария с Бобби, а теперь и Шарлотта пострадала из-за меня. Ведь они оба могли погибнуть, как погиб Джонни, но я этого не понимал… До последнего времени не понимал. Нет, Элис, никакой женщины. Я хожу на собрания общества «Анонимные алкоголики». Я совершенно отчетливо осознал: если я хочу сохранить тебя и нашу семью, я должен остановиться, остановиться во что бы то ни стало. Я должен бросить пить, иначе погибну сам или погублю кого-нибудь еще, а этого мне уже не выдержать.
Элис подняла на Джима полные слез глаза. Она ничего не сказала, просто поцеловала его в щеку. Ее мечта наконец-то сбылась.
— Спасибо тебе, — проговорила она. — Спасибо, Джим!
И поздно вечером, когда они ушли к себе, Элис закрыла дверь их спальни на ключ, чтобы дети им не помешали. Эта ночь должна была принадлежать только им двоим.
Наступивший декабрь оказался непростым для всех. Джим заполучил еще трех солидных клиентов и теперь с головой погрузился в дела. Он твердо намеревался расширить свой бизнес. Элис не знала, связан ли этот подъем его активности с тем, что он бросил пить. В одном она была уверена: теперь Джим работал с куда большим удовольствием, да и зарабатывать он стал больше. Конечно, он уставал, однако, несмотря на это, настроение у него было приподнятым, да и вел он себя так, словно с его плеч свалился тяжкий груз. Кроме того, Джим стал регулярно бывать на соревнованиях Шарли, и хотя для этого ему приходилось раньше уходить с работы, он наверстывал упущенное по вечерам и по выходным. Вскоре он превратился в главного консультанта дочери, которую, как он убедился, ожидала блестящая спортивная карьера. В спорте Джим разбирался едва ли не лучше, чем в бухгалтерском учете, и Шарли, следуя его советам, добилась действительно впечатляющих успехов. Шарлотта пыталась благодарить отца, отдавая должное его советам, но он каждый раз отвечал, что ее победы — результат ее собственного таланта и трудолюбия. То же самое Джим повторял и в разговорах со всеми знакомыми и коллегами, перед которыми он хвастался достижениями дочери ничуть не меньше, чем когда-то успехами Джонни.
Шарли же буквально купалась в отцовской любви. В начале месяца ей исполнилось пятнадцать, и местная газета поместила на своих спортивных страницах ее фотографию. В последнее время Шарли стала больше обращать внимание на мальчиков, а в одной из местных юношеских команд у нее даже появился преданный поклонник. И все же она куда больше дорожила обществом Джима и его советами, словно наверстывая то, чего недополучила за годы отцовского равнодушия. Об этом он сам рассказывал своим товарищам на собраниях общества «Анонимные алкоголики» и в конце концов попросил у дочери прощения. При этом Джим не удержался от слез, поразив Шарлотту в самое сердце. Джим сказал, что он и представить себе не мог, что рядом с ним подрастает такое чудо, но тут же добавил, что любит ее просто потому, что она — его дочь.