Большую часть службы Джим сидел, прикрыв глаза. Шарли беспокойно ерзала на скамье, но Элис даже не подумала одернуть дочь. Закрыв глаза, она прислушивалась к музыке и словам священника, чувствуя, как обновляется ее душа и уходят прочь земные скорби. Время от времени она улыбалась, исподтишка поглядывая на Джима, Шарли, Бобби и Джонни. Это были ее главные рождественские подарки, самые ценные дары ее жизни.
Единственным, что омрачило праздник, было легкое недомогание, на которое Элис пожаловалась мужу по пути домой. У нее кружилась голова и слегка подташнивало. Джим испугался, что это снова обострилась язвенная болезнь. В октябре Элис едва не умерла, и воспоминание об этом заставило его забеспокоиться.
— Вряд ли это язва. Скорее всего, съела лишнее за праздничным столом, — сказала Элис. Сама она никакого беспокойства по этому поводу не испытывала. Пожалуй, все дело действительно в лишнем куске индейки, подумала она. А может быть, и в сладких пирожках, которые принесла Пэм, — они показались Элис несколько тяжеловатыми, но ведь она и съела их всего две или три штуки. Ничего страшного, к завтрашнему дню все пройдет, решила она, и к тому моменту, когда они доехали до дома, она действительно обо всем забыла. Было уже очень поздно, и Элис собиралась поскорее уложить Бобби в постель, но, когда она взяла мальчика за руку, чтобы отвести в спальню, он неожиданно вырвался. Бобби стоял, глядя то на нее, то на Джима, словно безмолвно спрашивая о чем-то, и Элис, которая только догадывалась, что он мог иметь в виду, повернулась за советом к Джонни, который вошел в кухню следом за ними. Джонни в ответ кивнул и улыбнулся младшему брату. Тут уж у Элис не осталось никаких сомнений, и она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.
— Джим, — сказала она, с нежностью глядя на мужа, — мне кажется, Бобби хочет что-то тебе сказать.
Джим и Шарли уставились на нее в недоумении. Элис улыбалась, а Бобби неотрывно глядел на отца. Со стороны казалось, будто мальчик готовится к чему-то важному, что он давно должен был сделать, но не мог, и Элис знала, что этот рождественский подарок будет для Джима самым дорогим за всю его жизнь.
— С Рождеством, папочка! — негромко проговорил Бобби и застенчиво улыбнулся.
Джим вздрогнул и поднял руки, словно горло его перехватило внезапной судорогой. Потом он издал какой-то звук, напоминавший сдавленное рыдание, и, бросившись к сыну, крепко прижал к себе.
— Бобби, Бобби, дорогой мой… — бормотал он. — У тебя получилось! Но как?! Ничего не понимаю!..
В растерянности он переводил взгляд с Бобби на Элис и обратно, Шарли плакала от счастья, а Джонни с довольным видом наблюдал эту сцену. Он очень гордился своей семьей — отцом, братом, Шарли и, конечно, матерью, которая столько вынесла и не утратила ни надежды, ни веры в будущее, в их семью.