В 1858 г. против Шамиля восстали чеченские сообщества, разгромив все, что напоминало им о власти имама. После массового избиения знати, служившей Шамилю, к русским были направлены депутации с изъявлением покорности.
В Кавказской войне русские смогли нащупать успешную стратегию и не дали Шамилю ни одного шанса на победу. Даже надежды Шамиля на изменение ситуации в связи с русско-турецкой войной (1853–1856 гг.) не оправдались, хотя и оттянули от кавказского театра военных действий значительные силы. В этой ситуации Шамиль попытался искать поддержки на Западе (письмо французскому послу в 1857 г.): “Улемы, равно как и почетные лица страны просили меня обратиться к державам с ходатайством, чтобы во имя человечности они положили конец этим беспримерным в истории жестокостям, чтобы во имя справедливости они освободили нас от этой тирании. <…> У нас нет ни оружия, ни всего необходимого для продолжения войны против неприятеля, столь превосходящего нас численностью и снабжением и ведущим войну такими варварскими способами”. Подобного рода послания встречали благосклонное внимание, но не имели перспектив, поскольку военная мощь режима Шамиля была к тому времени подорвана.
Кавказская война не была бы выиграна Россией, если бы русские не смогли не только перетянуть на свою сторону большинство северокавказских сообществ, но и начать “производство” нового управленческого слоя — кавказцев по происхождению, русских во всем остальном. Одним из таких людей стал сын Шамиля Джемалэддин, отданный русским в качестве аманата. Джемалэддин получил блестящее санкт-петербургское воспитание, а по возвращении к отцу умер от воспаления легких, так и не приняв его политики.
Генерал Барятинский начал восстанавливать прежние основы народной жизни, ограничивая их лишь в жестокости. Это стало разительным контрастом по сравнению с тираническими порядками имамата. Милосердие стало главным оружием русских на заключительном этапе войны. Чеченскому народу было гарантировано прощение за участие в войне, свобода ремесел и торговли, свобода вероисповедания, местное самоуправление по адату и шариату (за исключением обычая кровной мести), освобождение от рекрутского набора и пятилетнее освобождение от податей, каждому аулу предоставлены в вечное владения земельные угодья.
После пленения Шамиля, с ним обращались не как с бунтовщиком, а как с плененным главой государства. Публика Москвы и Санкт-Петербурга встретила Шамиля с огромным любопытством. К концу жизни Шамиль, проживавший в Калуге на содержании царской семьи, испросил разрешения на присягу русскому царю и завещал своим детям “принести новому отечеству ту пользу, которую оно ожидает от верных и преданных сынов своих”.