Трижды в этом реве он сбивался, и ему приходилось, багровея от гнева, обращаться к Руфи за помощью, а вокруг бушевали волны насмешливого хохота. Последнюю часть речи он прочел по записи в блокноте, что в общем ничего не меняло, потому что и в трех шагах от него вряд ли можно было разобрать хоть одно его слово.
Он сел, и в зале наступила тишина. Она была полна таким ожиданием, что Шон догадался: все это спланировано заранее. Главное развлечение еще впереди.
– Мистер Кортни. – В конце зала встал Гарри, и все выжидательно повернули к нему головы. – Могу я задать вам несколько вопросов?
Шон медленно кивнул. Вот оно что! Такой прием устроил ему Гарри.
– В таком случае вопрос первый. Можете ли вы сказать, как называется человек, который продает эту страну врагам своего короля?
– Предатель! – заорали в первых рядах.
– Бур!
Теперь молодые люди встали и ревели хором. Этот ад продолжался пять минут.
– Я уведу тебя отсюда, – прошептал Шон Руфи и взял ее за руку, но она быстро отняла ее.
– Нет, я останусь.
– Пошли, не упрямься. Тут будет жарко.
– Тебе придется меня вынести, – гневно выпалила его великолепная жена.
Шон уже готов был принять вызов, но рев неожиданно стих. И снова все повернули головы к Гаррику Кортни, готовому задать второй вопрос. В наступившей тишине Гарри злобно улыбнулся.
– Еще одно. Не скажете ли вы нам, каковы национальность и вера вашей жены?
Голова Шона дернулась, словно от пощечины. Но Руфь уже была на ногах. Она положила руку ему на плечо, чтобы он не вставал.
– Думаю, я сама отвечу на этот вопрос, Гарри. – Она говорила отчетливо, лишь с легкой хрипотой в голосе. – Я еврейка.
Все молчали. Она стояла, положив руку на плечо Шона, стояла прямо и гордо и смотрела Гарри в глаза. И он не выдержал первый. Сильно покраснев, он потупился и заерзал на больной ноге. Даже в первых рядах ее слова вызвали такую же виноватую реакцию. Молодые люди переглядывались и отводили взгляды. Один встал и направился к выходу. На полпути он остановился и повернулся.
– Простите, миссис. Я не знал, что здесь будет такое.
И пошел дальше к выходу. Проходя мимо Ронни Пая, он бросил ему на колени соверен. Еще один встал, неловко улыбнулся Руфи и пошел к двери. За ним по двое и по трое последовали и остальные. Последние вышли толпой, и Шон злорадно заметил, что не все вернули Ронни его монеты.
Гарри стоял в конце зала, не зная, уйти или остаться и попробовать выбраться из ситуации, которую он серьезно недооценил.
Шон медленно встал и, обнимая Руфь за талию, откашлялся – горло у него заложило от гордости за нее.