– Здесь двадцать первый. Начиная с меня двадцать первый.
– Огонь без приказа. По высотам. Десять быстрых выстрелов.
– Носилки сюда!
– Билл! Где ты, Билл?
– Боже! Господи Иисусе!
– Вставайте, парни! Вставайте!
– Двадцать первый, примкнуть штыки!
Некоторые по плечи высунулись из канав, отвечая на огонь буров, кое-кто уже пил из фляг с водой. Сержант пытался исправить заклинившее ружье и негромко бранился, не поднимая головы. Рядом с ним, прислонившись спиной к стене, широко расставив ноги, сидел человек и смотрел, как кровь течет из раны в его животе.
Шон встал, и ему в щеку дохнул ветер, поднятый пролетевшей пулей. В животе у него свернулась холодная змея страха. Он выбрался из канавы.
– Пошли! – крикнул он и побежал к холмам.
Перед ним расстилалась открытая местность, похожая на луг, впереди провисло на столбах старое проволочное ограждение. Он добежал до него, занес ногу и с силой пнул столб. Столб сломался на уровне земли, проволока упала. Шон перепрыгнул через нее.
– Они не идут! – крикнул позади Сол, и Шон остановился.
Они вдвоем стояли посреди поля, и ружья буров старательно искали их.
– Беги, Сол! – крикнул Шон и сорвал шляпу. – Вперед, ублюдки!
Он помахал шляпой солдатам.
Пуля прошла на волосок от него, он пошатнулся от ветра, поднятого ее полетом.
– Сюда! За нами! Вперед!
Сол не бросил его. Он возбужденно приплясывал и размахивал руками.
– Вернитесь! – услышали они голос Ачесона. Полковник по пояс высунулся из канавы. – Возвращайтесь, Кортни!
Атака захлебнулась. Шон сразу увидел это и понял мудрость решения Ачесона. Дальнейшее продвижение по открытому полю перед высотами – настоящее самоубийство. Решимость, которая гнала его вперед, дрогнула, ужас порвал поводок, на котором Шон его удерживал. Шон побежал назад, всхлипывая, пригибаясь, двигая локтями в такт движению парализованных ужасом ног.
Неожиданно в бежавшего рядом Сола попала пуля. Она угодила ему в голову, бросила вперед; ружье выпало у него из рук. Крича от боли и удивления, он упал и проехался на животе.
Шон не остановился.
– Шон! – услышал он за собой голос Сола. – Шон!
Крик был полон отчаяния и ужаса, но Шон закрыл перед ним сознание и бежал к безопасности канавы.
Оставь его, кричал ужас Шона. Оставь его. Беги! Беги!
Сол с окровавленным лицом полз следом, не сводя глаз с лица Шона.
– Шон!
Оставь. Отвернись. Брось его. Но в этом жалком залитом кровью лице теплилась надежда – пальцы Сола впивались в жесткую траву, и он волокся вперед.
Вопреки всем доводам рассудка Шон вернулся к нему.
Пришпориваемый ужасом, он нашел в себе силы, чтобы поднять Сола и бежать дальше с ним.