— Сними халат и пижамную майку, — велел странный старик.
Микки, дрожа, повиновался. На его бледной тощей груди можно было пересчитать все ребра. Вот-вот в эту белую плоть вонзится нож… Но в руках у Тортиллуса не было ножа. Он стал методично расчесывать вьющиеся волосы Микки, отбрасывая их от лица. Расческа застревала в комках засохшей грязи. Потом человек-черепаха стал размазывать пасту по краям одного из листков бумаги. Смочив листок, он приложил его ко лбу Микки и обернул голову бумагой. Так он продолжал размазывать и прикладывать, пока на голове у Микки не выросла целая бумажная корона. Тогда Тортиллус обвязал корону платком.
У него за спиной женщина-черепаха разогревала масло в большом глиняном горшке. Тортиллус взял у нее посудину.
— Не лейте это мне на голову! — закричал Микки и отпрянул. — Оно же жжется!
Молли приготовилась броситься на старика, если он поднесет к Микки это масло. Но старик сунул палец в горшок и поболтал им там, и тогда Молли поняла, что масло всего лишь теплое.
Барабанный ритм стал четче, размереннее. Свет в хижине пригасили, и Тортиллус стал капать теплое масло в середину бумажной короны на голове у Микки.
— Старинный рецепт. Травы. Масло впитывается в голову. Закрой глаза.
Молли пришла в ужас. Видимо, Тортиллус пропитывал Микки чем-то вроде маринада. Она торопливо обвела комнату глазами, ища пути к бегству. Ветросвист стоял в углу, как ястреб, готовый кинуться на добычу. Тем временем Тортиллус опустился на колени и втянул голову в панцирь, превратившись в странное безголовое существо. От ритма барабанов хижина будто съежилась, Молли еще сильнее захотелось вырваться наружу.
— Ага… — пробормотал Тортиллус из панциря, опустил ладони и встряхнул ими, потом положил руки на плечи Микки. Петулька взвизгнула. — Гм-м… — промычал безголовый человек-черепаха. Теперь его руки словно искали в воздухе вокруг Микки что-то невидимое, затем он коснулся большим пальцем колена Микки, похлопал. Потом встал, сложил руки лодочкой над головой Микки и сосредоточился, как будто вытягивал что-то из него. Затем потрогал лопатки и позвоночник Микки. Молли не сомневалась, что сейчас он начнет душить мальчика. Тут голова старика выглянула из панциря, и Молли вздрогнула.
К ее величайшему удивлению, он произнес:
— Бедный мальчик.
Барабаны смолкли. Тут Молли осознала сразу две вещи, и обе поразили ее, как удар молнии.
Во-первых, Тортиллус не желал Микки зла. Во-вторых, он был не загипнотизирован.
— Медленно наклонись над этой чашей, — ласковым голосом велел Тортиллус. Микки послушался, и масло полилось из короны. Старик снял бумагу и вытер лоб Микки.