Машина остановилась метрах в пятидесяти от леса.
Хлопнула дверца — из кабины вышел невысокий человек в шапке-ушанке. "Наверное, Солдатенков", — подумал Алексей.
Он не знал врача в лицо. Шерстнев описал Алексею только его приметы. Да передал пароль.
Не спуская замерзшего пальца со спускового крючка, Алексей зашагал навстречу фигуре в белом халате, накинутом сверх пальто. Ступал осторожно, зорко следя за каждым движением незнакомца.
"Все может быть, — думал Алексей, — и провокация тоже"..
Но в руках у человека не было оружия. Да и выглядел он отнюдь не воинственно. Грузная фигура, круглое, добродушное лицо, толстые губы, небольшие немигающие глаза.
— Больной прибыл? — спросил Алексей…
— Прибыл, — ответил незнакомец в белом халате. — Температура высокая.
Это была условная фраза. Услышав ее, Алексей опустил автомат. Они немного отошли от машины.
— А шофер? Как быть с шофером? — спросил Алексей.
— Боится партизан. Как вас увидели, я сказал, чтобы он тихо сидел, а я пойду, сам улажу дело… Но не спускайте с него глаз, а то как бы не угнал машину.
Алексей направил автомат на машину, где виднелось позеленевшее от страха лицо шофера. Тот, видно, читал мысленно себе отходную.
— Ну а что с Готвальдом? — вырвался у Столярова нетерпеливый вопрос.
Солдатенков вполголоса рассказал, что все идет по плану. За день до пожара в селе Выпь он положил курсанта как безнадежного в изолятор. Туда же принесли по его приказу и привезенного с пожара Готвальда.
А когда полковник Вернер приказал убрать русского, он выполнил его указание. Убрал. Но только не Готвальда, а курсанта. И вот теперь этот человек лежит в санитарной машине.
— Завтра Готвальда переведем обратно в палату.
Скажу, что стало лучше.
— Осматривали его лицо?
— Да.
— Похоже на ожоги?
— Вполне. Я бы сказал — мастерская имитация.
Кто это делал?
— Адам Григорьевич. Кстати, он передавал вам привет.
Лицо Солдатенкова озарилось улыбкой, но он сразу помрачнел.
— Да бедняга и сам подпекся изрядно на пожаре.
Не жалел себя. Руками схватился за что-то горячее — кожа сошла. От волос и бровей ничего не осталось.
Какие-то теплые слова рвались у Алексея из души.
Валентин, такой молодой, красивый, лежал теперь в госпитале, среди врагов, да еще мучился от ожогов…
А ведь говорили — не лезь! Достаточно и того, что сделал с твоим лицом Адам Григорьевич. Нет, не послушался. Какой героизм!
А Солдатенков? Он уже не молод. Как пошел он на это трудное задание? Вот сейчас они идут, разговаривают, а на них смотрит шофер санитарной машины.
Кто он — друг или враг? Ведь Солдатенкову надо вернуться в город, иначе немцы всполошатся. В госпитале начнется повальный обыск, и тогда все пропало.