Быстрый взгляд, брошенный Валентином на окна, запечатлел ряд затылков по ту сторону стекла, туго обтянутые мундирами спины, серебряные и золотые канты. Действительно — собралось какое-то очень важное совещание. Предположение подтверждали и шеренги роскошных машин, стоявших поодаль от флигеля.
Помня наставления Алексея, Валентин жадно впитывал в себя каждую мелочь, каждую деталь. И пока Лещевский осматривал его, Готвальд торопливым шепотом рассказывал ему о своих наблюдениях.
Рассказывая, Валентин вспомнил, как на днях встретил на шоссе, ведущему к аэродрому, подводу. На телеге, слегка прикрытые соломой, лежали три трупа.
Лиц Готвальд рассмотреть не мог, но, судя по юбке, видневшейся из-под соломы, среди убитых была женщина.
Двое других оказались детьми. Лошадью правил сморщенный старик в поддевке и выгоревшем картузе. Рядом с возницей, опустив ноги в пыльных сапогах, равнодушно покуривал сигарету молодой полицай.
Готвальд притормозил машину. Махнул рукой полицейскому. Вожжи натянулись. Лошадь остановилась.
Прикурив у парня с полицейской повязкой, Готвальд кивнул на трупы и спросил:
— Кто это?
— Да так… — нехотя заговорил парень. — По собственной глупости смерть приняли…
— Ох, толковал же я им, — вмешался в разговор старик. — Не ходите туда, нет, не послушались…
Выяснилось, что убитые — дальние родственники старика — старосты деревни. Вчера, собирая ягоды в лесу, они зашли в запретную зону.
— Кто же это их? — спросил Готвальд.
— Известно кто! Охрана! Которая самолеты стережет… — пробурчал старик.
Он хотел добавить еще что-то, но полицай прикрикнул на него:
— Ладно болтать-то!
Лошадь тронулась. Валентин поспешил к машине.
Перед глазами стояли немытые детские ноги, над которыми вились мухи. Готвальд жадно глотал табачный дым. На душе у него было тяжело. Но все-таки заговорил с полицаем он не зря: узнал еще одну подробность.
Значит, аэродром охраняют еще и посты жандармерии.
Что ж, об этом стоит сообщить в город…
В десять часов вечера 12 июня к Алексею пришла Аня. Проводив ее на свою половину, где везде были разбросаны колодки, обрезки кожи, старые подметки, Алексей прибавил огонь в лампе. Обычно Аня, едва переступив порог комнаты, кидалась наводить порядок: мыла полы, посуду, бралась за стирку. Но сейчас она устало опустилась на лавку и некоторое время молчала.
— Что-нибудь случилось?
— Да, — тихо ответила она.
— Что же?
— Меня отправляют в Германию…
Произошло то, чего Алексей так боялся. Он сел на лавку рядом с девушкой. Не глядя на нее, спросил:
— Откуда ты узнала?