Я тебе покажу-у! — И с размаху обжег спину артиллериста шомполом. — Работать, немедленно работать!
Корот застыл с поднятым молотком. Артиллерист сел, взял в руки инструмент.
— Не горюй. Как стемнеет, готовьтесь к побегу, — ворчал по-русски Криц. — Есть выход.
Он отошел от артиллериста, накричал на Корота и не спеша, с достоинством удалился. Михаил Корот удивленно смотрел ему вслед.
— Пушкарь, разжуй мне… Кто этот оборотень?
— Не понял? Наш он. Аким Грицев.
— А почему Криц?
— Так немцам легче и приятнее выговаривать.
Ночью в бараке не спали. Прислушивались к каждому шороху на улице, к неторопливому шагу часового. Вот его окрик. Разговор. Приглушенный стон. Вошел Аким Грицев с автоматом и винтовкой в руках. Все повскакали с соломы, окружили его.
— Готовы? — И, подняв руку, он приглушил быстрый ответ: — Артиллерист, на винтовку. Тебя, кажется, взяли в Дмитровке?
— Точно, браток.
— Значит, окрестности знакомы… Поведешь группу. В Дмитровку не заходить: там воинская часть. Идите к фронту, сейчас это менее опасный путь. Вот немного харчей, — протянул он противогазную сумку. — И еще весть на дорогу: позавчера фельдмаршал Паулюс сложил оружие в Сталинграде! Прикончили там немчуру!
— Ур-ра!
— Тише! Ти-ше, говорю!
— Есть, браток! Дай я тебя расцелую… Пошли, ребята!
Аким повернулся к Короту:
— Над тобой здорово поработали, парень. Душа-то держится? Обузой будешь ребятам в походе, а задержатся из-за тебя — значит, погибнут. Парашютом управлять умеешь?
— Двенадцать прыжков.
— Тогда… — Аким понизил голос до шепота и что-то коротко объяснил. — Понимаешь?
— Когда он летит?
— С рассветом.
— Согласен! Но нельзя ли как-нибудь передать «привет» Штруму?
— Насчет его я уже получил приказ, недолго жить гаду! Пошли. — И Аким взял Корота под руку. — Что… сам? Крепок ты, медведь!
Корот вышел из барака, вдохнул свежий морозный воздух, увидел звезды, чистые, яркие, и еще раз глубоко вздохнул. Свобода! Следуя за Акимом, он прятался в тени от домов и быстро перебегал серебристые лунные дорожки.
* * *
— Тише! Здесь ползком. Нас ждут у самолета вон в той будке.
Полз Корот трудно, ныла отбитая грудь, вывернутая в плече рука плохо слушалась, он сильно подгребал только правой и отталкивался ногами, тихонечко постанывая.
Они ползли от околицы деревни по аэродрому к стоянке самолетов, пытаясь слиться с желто-черным снегом. По стоянке шарил луч прожектора, будто подметая ее, вычерчивая китообразные силуэты «Хейнкелей-111».
— Бегом! — приказал Грицев, когда луч уполз в сторону.
Они рванулись к ящику из-под авиадвигателя, превращенного в будку для мотористов. Юркнули в маленькую дверь. Их встретил шепот: