И молвил сей волхв, обращайся к роду:
«Чей сей дитя?»
— Мой — сей дитя, — откликнулся старец,
Сынов потерявший на сечах и водах,
Один в целом свете оставшийся корень.
И стал он растить и лелеять мальчонку.
Учил меч держать и богам поклоняться,
Водил ночью в поле под взоры Вселенной,
Дедов звездоглазых смотрящих потомка…
А он трепетал весь сердчишком и клялся
Достойным быть предков, и сильным, и
смелым…
Потом спас весь род этот муж огнеликий,
Власами ковыльный и знаньем могутный.
Увел дном Миотского моря от смерти,
От полчищ поганых хазар и зиадов…
Вода расступилась, и шли через рыбы…
От Сурожа, предков оставив могилы…
И звали его МОИСЕЙ, первым словом
Был назван, какое услышали боги
Из вечи Трояни… Бог — Рода посланник!
Дажьбоговы внуци се племя зовется.
Семь лет в нем Христос у волхвов был в
ученье.
И после того, как вернулся за море…
Распят был!
Зиады его погубили, узрили они в нем
Пророка-Сварога,
Небесного Бога добра и знаменья,
Себе на погибель узрили и вере,
Своей жесткосердной, кровавой и злобной.
От жертв неразумных…
Доселе пускают все стрелы и копья…
Но тщетно… Ведь Солнца они не достигнут,
Пускают злословья, и храмы скверняют,
И в жертвенной крови славян силу ищут.
Но Бог русский крепче!
А зло все бессильней!
Клокочет и ярится племя зиадов,
Антихриста племя, тельца неживого,
Во дьявольской страсти попрания мира
И жадности лютой коварства Кощея.
Ползет их нечистая сила и губит,
Добро, и веселье, и распри наводит,
И травит людей друг на друга с оружьем.
Вот зри! Их кощун мчит к святой колыбели,
Где солнцем сияет младенец Арины…