— Зоэ, Зоэ, — уговаривал Робин, удерживая ее. — Да успокойся ты, черт возьми!
Она с мучительным рыданием прижалась к нему. Страдание смело гнев, обуревавший ее минуту назад.
Господи, как она ухитрилась так низко пасть? Она едва не легла с братом своего жениха, теперь его поколотила и мечтала лишь о том, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.
Робин, мягко отстранив, присматривался к ней. Его лицо вдруг побледнело.
— Зоэ, черт возьми, что случилось? — озадаченно прошептал он. — Это… это не мы. Что с нами?
— Робин, я… я… — Шмыгая носом, Зоэ отступила. — Я… не твои объедки.
— Я этого не говорил, — покачал головой Робин. — Я только говорю, что так повернет дело Клер. Стью знает это, и я тоже. Так что все мы будем продолжать нашу историю, нравится нам это или нет.
— Робин. — Она шагнула вперед, сжимая руки. — Ох, Робин. Мы это переживем? Переживем?
Он не выдержал ее взгляда и запустил руку в свои и без того взъерошенные волосы.
— Не знаю, — наконец ответил он. — Что значит «переживем»?
— Н-не могу сказать, — прошептала Зоэ. — Я теперь ничего не понимаю, и меньше всего — тебя.
Робин подошел к дереву и снял с ветки поводья.
— Мы должны спешить, — сказал он лишенным голосом без эмоций. — Нас ждут.
Зоэ, тряхнув головой, двинулась в обратном направлении.
— Нет, я не могу. Пока… не могу. Поезжай. Я пойду пешком.
Он долго смотрел на нее.
— Зоэ, до дома три мили.
— Я… меня это не волнует. — Казалось, все ее тело содрогалось внутри. — Уезжай. Только… оставь меня.
Его лицо исказили непонятные эмоции. Гнев? Досада? Она едва знала… едва беспокоилась об этом. В тот момент Зоэ хотела лишь избавиться от него, от его всевидящих глаз, от истин, которые он высказал.
Последний раз, мрачно взглянув на нее, Робин поставил ногу в стремя, вскочил в седло и дал шпоры лошади. Зоэ смотрела ему вслед, из-под копыт летели грязь и трава, и, наконец, Робин исчез за поворотом. Страшная усталость навалилась на нее.
Во что она превратила свою жизнь? Зоэ думала, что жизнь ее трудна, считала себя самым обиженным и третируемым Божьим созданием. И вдруг поняла, что всю жизнь злилась на судьбу, не задумываясь о пользе своего существования: Действительно, она была озорной и, как порой говорила Труди, испорченной.
Ну и что из того, что она незаконнорожденная? По крайней мере, она любимая дочь очень богатого человека. Есть судьбы гораздо хуже. И внезапно тут, посреди дороги Зоэ поняла, что она была не права. Возможно, следовало послушать отца и унизиться до брака с сэром Эдгаром Хаверфилдом.
Крушение давней дружбы. Страдание того, кого ты любишь. И ужасная боль для человека, который если и думает о ней, то только чтобы выбранить или поцеловать до бесчувствия и тем доказать, какая она скверная. Что по сравнению с этим презрение свекрови? На мгновение Зоэ подумывала броситься в траву и выплакаться. Но что это даст? Подобные спектакли явно ни к чему не приведут. И унижение от вида Робина, целующего Джемайму, в десять раз усилится, вернись она в Грейторп с заплаканными глазами.