Робин понурился.
— Да, верно. Простите.
Он говорил искренне. Судя по его тону в последнее время, он был очень напуган собственными вспышками. Так продолжалось почти неделю. Телесные раны Робина заживали, и эмоции все больше прорывались на поверхность — остаточные явления сотрясения мозга, как сказал доктор Бевинс. Робин уже три дня спускался к обеду и с каждым днем казался все крепче. Но счастливее он не становился. И Зоэ тоже. Шрам на лице Робина, по крайней мере, заживал. Шрам на ее сердце — нет. Это было настоящее горе — сидеть рядом с Мерсером за завтраком и мечтать о его прикосновениях, даже тревожась о Робине. На самом деле она уже пресытилась беспокойством о Робине и все же не могла отделаться от мысли, что частично повинна в его состоянии.
Что касается Мерсера, он возобновил привычку отсутствовать за ленчем и обедом. Вспышка оспы затихала, но другие проблемы поместья требовали его внимания. Нрав его был резким. Он украдкой бросал на Зоэ взгляд, кипевший жаром и чем-то большим. Она думала, что взгляд его кипел желанием, которому мешают, а Мерсер не из тех, кто долго терпит помехи.
Этим утром, однако, он даже не вышел к завтраку. В комнате царило странное напряжение, Джонет и Амхерст двусмысленно переглядывались, их неловкость выходила за рамки беспокойства о Робине. Еще более странно, что никто не прокомментировал отсутствие Мерсера.
Возможно, это имело какое-то отношение к прибывшим ночью визитерам. Мучаясь от бессонницы, Зоэ около полуночи забрела в библиотеку и увидела в окно дорогую дорожную карету в окружении верхового эскорта и слуг с груженым фургоном позади. Но утром об этом ничего не было сказано. Визитеры, кем бы они ни были, вероятно, имели дела с Мерсером, а не с семьей.
Внезапно мистер Амхерст встал и, подняв бровь, посмотрел на жену.
— Дорогая, увидимся за обедом, — сказал он. — Мне нужно написать письма, а потом я поеду в Фромли, прослежу за приготовлениями к приезду нового священника.
— Сэр, — привстала Зоэ, — я могу чем-то помочь?
— О, мы всегда рады помощи, — слабо улыбнулся он. — Особенно нуждается в разборке кабинета. Прежний священник оставил книги и бумаги в беспорядке, но это пыльная работа, милая.
— Я ведь не хуже других могу разобрать книги и бумаги? — сказала Зоэ. — А потом вы могли бы высадить меня у Фитчей. У меня есть книга для детей.
Амхерст широко улыбнулся, его сияющая улыбка осветила комнату.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия, дорогая. Встретимся внизу в одиннадцать?
Робин резко отодвинул стул.
— Я поднимусь с тобой, папа, — сказал он. — Извините, леди. У меня нет аппетита. — Когда Робин поднялся, один из слуг поспешил к нему с тростью. — Спасибо. — Поправив повязку на груди, Робин двинулся к двери, перенося большую часть веса на трость.