Ему властно протянули ладонь:
– Дай.
– Он заряжен...
– Вот и здорово. Постреляем ради праздничка. Давай...
– Извините, Фавстина Ивановна, не положено, – охранник совсем растерялся.
– Ты не понял? Я приказала: дай мне свою пушку!
– Но...
– Быстро дал! – она зашлась визгом.
Охранник не шелохнулся, по лицу тетки расползалось выражение кислого ужаса, мать побледнела, а прислуга отпрянула. Парень, нокаутированный истеричными воплями, уже полез в наплечную кобуру, когда прогремела команда:
– Не сметь!
– Не мешай, Вика...
– Людей нанимаю я, по контракту они обязаны выполнять мои распоряжения. Я запрещаю вам, Андрей, отдавать личное оружие. Идите, вы свободны.
Зыркнув на мать, Тина накинулась на несчастного служащего:
– Хорошо же... Ты уволен! Понял? Уволен! Пошел вон! – Швырнув на пол подаренные растения с коробочками, уселась за стол и постаралась налить сока. Кувшин дрожал и цокал о край бокала.
Накрыли на троих. Но мать и тетка остались в сторонке. Обслуга с видимым удовольствием покидала веселье. Старший вытолкал молодого охранника с глаз долой.
Сделав глоток, Тина закашлялась. Организм не принимал, дым копился у горла.
Подскочив к овечке и не раздумывая о правилах, Тиль отвесил хорошую затрещину. И волосок не шевельнулся. Ангел бессилен.
Сидя за пустой тарелкой, она пыталась выпить. Хоть как-то.
Виктория Владимировна пошепталась с теткой, утешая, и попросила оставить их. Старушка покинула поле боя, украдкой вытирая слезящийся глаз.
Мать села напротив дочери.
– Зачем так... с ними?
– А тебе не все равно? Они же мусор. Что их жалеть. Разве не так, Вика?
– Не называй меня Викой... Пожалуйста.
– Хорошо, Вика.
– Можно тебя попросить?
– Попробуй, Вика.
– Держи себя в руках сегодня вечером.
– Зачем?
– Потому что так хотел бы папа. Считай, что это прошу не я, а он. Люди, которые приглашены на праздник, работают на нас, но мы зависим от них не меньше. Пойми это.
– Я постараюсь... Вика. – Тина еле удержала подступившую тошноту.
Ангел перестал заглядывать на перышко, и так ясно: выпишут достаточно. Спасибо, овечка, устроила праздник.
Дверь гостиной пропустила тень с букетом, в размере парковой клумбы. Приблизившись к Тине, гость прояснился: благообразный господин, лет пятидесяти, в костюме скромной роскоши, часы чуть дороже небольшой дачи. Виктория Владимировна, не скрывая радости, поднялась навстречу, мужчина церемонно приложился к ее ручке и протянул букет Тине:
– Дорогая именинница! Не смог дождаться, заглянул пораньше. Сама понимаешь, подарок только вечером. Дай-ка тебя лобызнуть... Что такая мокрая, крошка? Прямиком из бассейна?