Проверив варианты, Тиль испугался по-настоящему. Конец приближался неумолимо. Где у овечки кнопка, так и неизвестно.
Время ангел не знает, он не заметил, сколько минут или часов праздновали, когда настал момент и гости дошли до желания покинуть стол, слега размявшись. Туман таблеток рассеялся, Тина собирается покинуть вечер. А делать этого нельзя.
Под осуждающими взглядами коллег Тиль метался по залу, пытаясь схватить что-нибудь, чем запустить в овечку. Но руки ангела не знают тяжести.
Изрядно налитый коньяком Борисыч схватил Тину за локоток, обдал перегаром и оттянул в уголок.
– Ну, красотка... – смачно икнул, – какие планы на ближайшее будущее?
– А тебе-то что? – Тина попробовала вырваться, но мужчина держал цепко.
– Любопытно, что взяла от своего папашки. Что он тебе с генами передал.
– Все, что есть, – мое. Тебя точно не касается.
– Ошибаешься, малышка. Меня касается в первую очередь. Не дай бог, еще одного Ивана Дмитриевича получить.
Глаза Тины нехорошо сузились:
– Что ты сказал?
Борисыч, хоть и помутневшими мозгами, сообразил, что сболтнул лишнего, но отступать было поздно:
– Говорю, пойдешь характером в отца или пронесет, ха-ха!
– А чем тебе отец не угодил? Он всем делал только добро и тебе в первую очередь.
– Это Иван Дмитриевич? Добро? – Борисыч заржал пьяно и уже неудержимо. – Ну, анекдот!
Тина вырвалась:
– Отец был самым чутким, добрым и ласковым человеком, какой только может быть. Ты, урод, ногтя его не стоишь. И очень скоро пожалеешь о своих словах.
Отказываясь трезветь, Борисыч навис над именинницей:
– Добрый? Чуткий? Да у него на совести столько трупов, что этот зал до потолка забить. Беспощадным был твой папашка, отморозок, одним словом, ему человека убрать – легче мухи прихлопнуть. Правда, сам руки не марал, зачем же. Для этого мастера находились. Такая вот горькая правда жизни, деточка. Усекла? И пугать меня не надо. Я с твоим отцом работал, так что ничего страшнее быть не может.
Набухла и скатилась слезинка, но ни один мускул не дрогнул. Тина впилась наточенными коготками в локоть мужчины выше ее на две головы и твердо сказала:
– Ты врешь.
– Вру? Ну, холера, сама напросилась. А ты знаешь, что у Ивана Дмитриевича до твоей матери было три жены и все погибли при случайных, но очень странных обстоятельствах, потому что не родили ему наследников? И если бы не появилась ты, уж не знаю каким чудом, то косточки Виктории уже давно бы догнивали. Как тебе это?
– Врешь, – повторила Тина, выхватила из рук проходящего официанта поднос с бокалами и швырнула в лицо Борисычу. Зал потонул в звоне хрустальных осколков и воплях раненого.