В сыром обезьяннике, пропахшем мочой и кровью, валялась отключившаяся тетка невразумительного возраста. Сняв наручники, Тину запихнули в клетку, отобрав клатч.
Ангел был рядом. Он прошел сквозь прутья, чтобы узнать варианты. Ничего не изменилась: овечка стремительно двигалась к концу, под фейерверк дешевой дури в мозгу и печенках. Помешать невозможно.
Приступ бешенства вымотал. Тина опустилась на скамью отдышаться, но тут же подскочила и закричала:
– Мент, эй, мент!
Майор немного удивился борзости соплячки, прихватил резиновый успокоитель и подошел к клетке:
– Закрыла пасть! Или печень лишняя?
– Майор, разговор есть, – Тина резко поменяла тон.
Евсюкин услышал знакомую мелодию. Теперь, главное, раскрутить по полной:
– Задержанной разговаривать запрещается. Еще раз вякнешь – пожалеешь.
– Майор, хочешь заработать?
Нет, быстро, слишком быстро и дешево, не отделается, телочка. Евсюкин сурово нахмурился:
– Взятку предлагаешь при исполнении?
– Предлагаю хорошо заработать. У тебя пистолет есть?
– Есть, – не думая, ответил майор и сразу пожалел. – Это что за базар?
– Предлагаю халтуру. Работенка не пыльная, раз плюнуть. Значит, так. Вытащишь ствол и пристрелишь меня, а я за это отлично заплачу. Прямо сейчас.
Обычно клиенты молят выпустить, но чтоб сами просились на расстрел, такого милицейский фольклор еще не доносил.
– Чего? – выдавил глубоко пораженный Евсюкин.
– Тупой, что ли? Предлагаю сделку: ты меня грохнешь, ну, скажем, за попытку к бегству. Я тебе – бабки. Все просто. В клатче нашел карточку? Молодец, майор, полковником будешь. Говорю пин-код, в банкомате обналичишь, и никаких следов.
– Там сколько? – механически спросил защитник закона.
– Тысяч двадцать или тридцать, не помню.
– Рублей?
– Английских фунтов, придурок. Ну, так как? Ведь тебе же легко. И столько хапнешь. Пристрели меня, что тебе стоит. Вы же людей невинных сажаете, из окна у вас народ прыгает. Так неужели трудно пристрелить какую-то девчонку, а, майор? Да за такие деньги?
Тиль честно пытался крутить кишку и даже схватился за язык. Но ничего не помогло. В топке вен пылал белый порошок, на всех парах овечка неслась к пропасти.
– Что, боишься?
Майор прибывал в глубокой задумчивости. Кажется, действительно взвешивал.
– А давай сама все сделаю. Подойдешь к клетке, типа потерял бдительность, вытащу пистолет, сначала грохну пьянчугу, чтобы все осталось между нами, а потом пущу пулю себе в лоб, в сердце или куда придется. И ты ни в чем не виноват. Отделаешься выговором. Ну, как идея? Делать ничего не надо, подойди ближе и отвернись.