– Ей уж, поди, лет за семьдесят? – спросил штабс-капитан.
– Шестьдесят четыре… Нет, шестьдесят пять.
– Все равно. Старуха.
– Вы хотите сказать: они ее не тронут? – спросил Микки, но штабс-капитан не ответил; он продолжал молча глядеть перед собой. – Нет-нет! На это не следует рассчитывать. А я так многим ей обязан… и Петру Николаевичу… быть может, поэтому он и остановил свой выбор на мне…
Разговаривая, Микки тоже лег в постель, укутался в одеяло. Согревался. К нему неслышно подступал сон.
– О каком выборе вы говорите? – спросил Гордеев.
– Может, этого и не следовало бы никому говорить? Но ведь вы – из контрразведки? Вам, наверное, можно?
– Да-да! Мне – можно, – успокоил подпоручика Гордеев.
Микки приподнялся на локте, значительно поглядел на штабс-капитана:
– Мне поручено ее спасти… – Он подумал немного и поправился: – Нет, мне оказана высочайшая честь спасти Марью Дмитриевну… Петром Николаевичем оказана… Я вырву ее из лап большевиков и переправлю в Гельсингфорс…
– Для этого как минимум надо оказаться в Петрограде.
– В Петроград меня любезно согласился переправить князь Татищев. Через Финляндию.
И Микки рассказал штабс-капитану о легенде, фальшивых документах… Говорил долго, путано и сбивчиво. Пока наконец не заснул.
Штабс-капитана, напротив, покинул сон. Вперив глаза в потолок, он напряженно думал о том, что это, пожалуй, и есть тот самый шанс, которого ждет полковник Сычев. Баронесса, конечно, не принадлежит к императорской фамилии. К сожалению. И все же… Барон Врангель чрезвычайно популярен в Европе. О нем много пишут в газетах. О его честности, военном таланте.
«Баронесса Врангель жестоко убита петроградскими чекистами!» Магомет бек Хаджет Лаше, когда напутствовал перед дорогой в Россию полковника Сычева, сказал ему, что мир должен содрогнуться от злодеяний Совдепии! И вот: «Красные воюют со старухами!»
Что скажете, господин Ллойд Джордж? Вы все еще настаиваете на замирении с большевиками? Такое сообщение чего-то да стоит! Полковник Сычев, несомненно, оценит его. И быть может, весьма дорого!
Несмотря на раннее утро, едва ли не все пассажиры океанского лайнера, прибывающего из Франции в Константинополь, собрались на его многочисленных палубах. Да и можно ли было пропустить тот волшебный миг, когда лайнер входил в Босфор, как будто в ожившую сказку из «Тысячи и одной ночи»!
Восторгу пассажиров не было предела. На рейде корабли и пароходы едва ли не всех великих морских держав сверкали в лучах восходящего солнца ярко надраенной медью. Повсюду сновали канки – маленькие лодочки, ведомые усатыми турками в красных фесках. А впереди открывалась величественная панорама Золотого Рога с его белоснежными иглами минаретов, с мраморными дворцами султанов, ступеньки которых плавно ниспадали прямо в морскую жемчужную воду. Кто-то из пассажиров узнавал знаменитые храмы, кто-то – не менее знаменитую башню, с которой сбрасывали в Босфор неверных мусульманских жен. На улицах Константинополя, доверчиво открытых жадным взглядам, сновали люди, переливались на мягком ветру всеми цветами флаги – их было так много, они были такими разными, что чудилось, будто в Константинополе проходит нескончаемый праздник. Праздник сегодня и всегда, праздник довольства и радости, непременным участником которого станет всяк, кто ступит на этот берег. И трудно, невозможно было представить, глядя на него, играющий всеми цветами радуги, искрящийся под солнцем, что где-то сейчас идет война, и гремят залпы, и льется кровь, и горят города, и голод иссушает лица детей…