– Не знаю. Надо придумать что-то…
– То-то и оно… У ней ведь, как и у тебя, ни одной больше родной души на всем белом свете!
– А мы? – пробормотал Юра. – И вы, и я, и Павел Андреевич…
– Это верно. Да только отца с матерью человеку никто не заменит. Ты это знаешь. А Иван Платонович Наташе с детства и за отца и за матерь был…
И опять – в который уже раз! – подивился Юра, как тонко умеет понимать и чувствовать этот внешне простоватый человек.
На Корабелку они поехали не сразу. Красильников хорошо понимал, что в Севастополе сейчас находится немало офицеров, которые неоднократно видели Юру в штабе Добровольческой армии и знали его как воспитанника ставшего знаменитым капитана Кольцова. Вполне возможно, что кто-то из них случайно оказался на барахолке и увидел, узнал его. Что могло произойти дальше, Красильников догадывался: за ними проследили бы и накрыли всю явку. Вот почему они долго плутали по полупустынным окраинным улочкам. Здесь можно было легко заметить слежку. И лишь затем берегом, проходными дворами, огородами добрались до Корабелки.
Дверь им открыла Наташа. Едва увидев Юру – оборванного, худого, непохожего на себя, она почувствовала беду и, побледнев, замерла.
– Ты, Юрий, присядь пока. А мы с Наташей потолкуем, – тихо сказал Семен Алексеевич.
Он шагнул к Наташе, обнял ее за плечи и коротко, просто объяснил то, о чем Юра не смог бы говорить. Наташа, уткнувшись лицом в грудь Красильникову, заплакала.
– И поплачь! Поплачь! – поглаживая ее по спине, смятенно шептал Красильников. – Это ничего, поплачь. Отчего у людей иной раз сердце разрывается? Человеку поплакать бы, а он не может…
Вечером на кухне Красильников, Василий Воробьев и подпольщики решали, как быть с мальчиком.
Ясно, что прятать его здесь, на Корабелке, не следовало. Оставалось одно: поселить где-нибудь поблизости, но чтобы был на безопасном расстоянии от их дел. Решили отправить Юру на Херсонеский маяк, служивший помимо прямого своего назначения еще и запасной явкой подпольщиков. Маяк стоял в глухом и пустынном месте неподалеку от города, но все же не в городе. Его смотритель Федор Петрович Одинцов с недавнего времени жил бобылем, жена умерла, – парнишка не должен был ему помешать…
На следующий день Юра с Красильниковым еще затемно оправились на маяк. По изогнутой, будто лук, Артиллерийской улице вышли к Наваринскои площади и от нее по вытертой временем и тысячами ног лестнице спустились к кладбищу. Когда свернули с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую к старому монастырю, совсем рассвело, изредка стали встречаться прохожие…