В начале августа Марк оказался в отдаленной деревушке на Алтае. Два дня он скучал. Уханье ночных птиц, шелест листьев, журчание реки на перекате, удары топора и скрип телег ему изрядно надоели. Но на третий день после заката из лесной чащи он услышал гулкое ритмичное бумканье. Оно сопровождалось перезвоном маленьких колокольчиков, низкими вскриками и гортанными подвываниями. Необычный звуковой ряд заинтересовал Композитора. Он вышел из дома, оперся на изгородь. Вне бревенчатых стен монотонные звуки наполнились объемом, налились краской, приобрели завораживающий эффект. Не раздумывая, Марк покинул двор и направился в ночной лес.
Хозяйка дома, сухонькая старая алтайка, непутевый сын которой отбывал длительный срок в колонии, проводила молчаливого постояльца равнодушным взглядом. Пусть погуляет, здесь чужих нет.
Марк двигался напрямик по незнакомому лесу. Отсутствие тропинки и сгущающийся ночной мрак ему не мешали. Хруст веток под ногами, малейшие нюансы в распространении звука среди естественных преград помогали ему выбрать оптимальный путь. Он уже разобрался, что диковинная мелодия создается человеком на необычном инструменте и имеет определенную цель.
Вскоре любопытство вывело его на обширную поляну. В центре высился островерхий чум, рядом с которым полыхал костер, обложенный камнями. С краю к вековым деревьям прижалась большая бревенчатая изба с пристроенным сараем. У костра размеренно бил в бубен, пританцовывал и подпевал человек в просторном кафтане из оленьей шкуры. На нем со всех сторон тряслись фигурки животных, птиц, рыб, разнообразные погремушки и колокольчики, выполненные из костей и металла.
Шаман, догадался Композитор. Он сознательно использует звук для воздействия на сознание слушателей. В этом он похож на меня. А вдруг, он владеет главной тайной?
Вокруг костра на земле расположились человек двадцать. Единственная молодая женщина усердно подсыпала в огонь какие-то ягоды, поляна наполнялась опьяняющими запахами. Остальные, как завороженные, следили только за движениями шамана. Мимикой и жестами тот изображал животных, процесс охоты, обращался к богам и призывал духов. Он вихлял телом, мотал головой, крутился на месте. Жгуты с погремушками то разлетались, описывая круги, то со звоном собирались в кучу. Тональность голоса шамана менялась в широком диапазоне, расчетливые удары по бубну имели разный характер, выверенные движения заставляли громче звучать то те, то другие побрякушки.
Композитор хорошо чувствовал воздействие музыки на человека. Одурманивающий ритм, необычный деревянный бубен, обтянутый плотной кожей, с пустотелыми бугорками-резонаторами по окружности, колотушка из рога оленя, покрытая мехом, металлические и костяные подвески на бубне и костюме шамана порождали такое сочетание звуков, что слушатели погружались в гипнотический транс и подчинялись воле лесного музыканта.