– Взгляни.
– Стихи! И опять ноты. Откуда это?
– Он был здесь. И совсем недавно. – Алексей Васильев вернулся к будке вахтера. – Кто в последнее время заходил в подъезд?
– Жильцы, Алексей Михайлович. – Испуганный вахтер назвал фамилии двух соседей по подъезду.
– А еще?
– Больше никого.
– А кто тогда подкинул в почтовый ящик эту бумажку?
Генерал хотел забрать листок у дочери, но та вцепилась в него и, забыв обо всем, жадно поедала глазами.
– Не могу знать, товарищ генерал армии, – вытянулся во весь рост вахтер. – Я тут сижу, наблюдаю за входом-выходом. А почтовые ящики мне не видны.
– Газеты надо меньше читать! – раздраженно цыкнул генерал. – Завтра же здесь будет пост милиции!
Войдя в квартиру, Алексей Васильев еще долго не мог успокоиться. Блокнот убитого поэта достался маньяку, это факт. Он нагло подкидывает стихи дочери, словно затеял какую-то игру. Чего он хочет? Дает понять, что она – следующая жертва? Простое убийство певиц теперь его не устраивает, ему хочется пощекотать нервы? Или столь вызывающе продемонстрировать свой талант? Так или иначе, единственная дочь в смертельной опасности. Она не выйдет из дома пока убийца не будет найден, твердо решил генерал. Он прошел вдоль окон и плотно задернул все шторы.
Тем временем Марина волновалась совсем по другому поводу. Ей не терпелось послушать музыку, записанную на бумаге. Она села за рояль, укрепила на пюпитре подброшенный листок и ударила по клавишам.
Композитор услышал аккорды своей новой песни. Он сидел на скамейке в темном скверике неподалеку от дома генерала. В первый раз певица исполнила мелодию неуверенно, с паузами. Во второй раз музыка звучала ровно, Марина тихо подпевала. Композитор ловил нежные ноты ее голоса и радовался, что еще семь лет назад он не ошибся в выборе главной цели. Ему захотелось, чтобы их встреча произошла как можно раньше. А для этого надо быстрее пройти через промежуточные этапы. Марк нащупал в просторном кармане плаща сверток с хирургическими инструментами и направился пешком по ночному городу.
Идти предстояло недалеко. Заслуженная артистка, задорная исполнительница русских народных песен, жила на соседней улице. Полчаса назад она отпустила приставленного к ней телохранителя, заверив, что будет крайне осторожна и ни за что не откроет дверь незнакомцу.
Оставшись одна, певица быстро приняла душ. Обильно спрыснув влажное тело лучшими духами, престарелая дива облачилась в роскошный пеньюар и тщательно расчесала волосы перед старинным зеркалом в бронзовой раме. Повертелась, осталась довольна – краска хорошая, седины не видно. Она гордилась своей шевелюрой. Это было единственным на увядающем теле, что осталось почти таким же, как в молодости. Если, конечно, вовремя красить. И еще голос, за который ее до сих пор обожала публика.