– Не смотря ни на что, мы проведем решающие испытания, как и намечено, через три дня. Необходимо в срок сдать опытный образец в серию. Иначе, риск многократно возрастает. Враг не дремлет, вы это прекрасно знаете. Какие подвижки в поиске шпиона?
– Госбезопасность работает… Но враг обнаглел. Ночью вновь выходил на связь. В озере найденная угнанная лодка. Видимо сеанс шел оттуда.
– Вот видите. От такого агента можно ждать любых самых неприятных сюрпризов. Значит, мы должны спешить.
– Мои офицеры зады зря не просиживают.
– Когда аэродинамические мишени будут готовы к испытаниям?
– Гамаюн! – выкрикнул генерал. – Ко мне!
Командир эскадрильи тоже приехал на место трагедии. Чрезвычайное происшествие такого масштаба затронуло всех начальников на полигоне.
– Полковник, когда вы подготовите самолеты-мишени? – спросил у подбежавшего летчика академик.
– Через два дня. Согласно плану.
– Мне нужно, чтобы как минимум одна из них летела на высоте двадцати метров, огибая рельеф местности, как американские крылатые ракеты, – уточнил Трушин.
– Американские ракеты летают выше! – отрапортовал Юрий Гамаюн.
– Я знаю. Но мы работаем на перспективу. Я хочу гарантированно сбивать всё, что они придумают в течение ближайших двадцати лет!
– Слушаюсь! Обеспечим мишень на высоте двадцати метров.
– Тогда за дело. Незачем нам тут толпиться.
– Я уже приказал, оцепить место происшествия и выдворить лишних, – сообщил генерал и строго зыркнул на полковника. – Отправляйтесь в часть. Вам двое суток на подготовку мишеней.
Гамаюн ушел. Генерал-майор Орел озабоченно посмотрел на Трушина.
– Вам бы, товарищ главный конструктор, не помешало усилить охрану.
– Обо мне заботится госбезопасность. Они знают, что делать, – отрезал ученый. – А вот вы, генерал, озаботьтесь сохранностью опытной установки. В нее мои конструкторы внесли изменения, которых еще нет в заводских чертежах. Вы понимаете, что это значит в сложившихся обстоятельствах?
– Так точно, товарищ главный конструктор.
– Я возвращаюсь в город. Подготовьте списки погибших… Мне еще предстоит незавидная участь, сообщить родным своих сотрудников об этом… кошмаре.
На вычислительный центр Заколов попал во второй половине дня. Перед этим он помог доставить в госпиталь тяжелораненых и сейчас пребывал под гнетущим впечатлением от увиденной трагедии. Более страшные картины бывают только на войне, да и то после очень жестоких боев.
Евтушенко встретил мрачного друга во взвинченном состоянии.
– Тут такое, тут такое, – твердил он. – Сначала узнали о катастрофе на переезде. Женщины заметались. Некоторых нашатырем откачивали. Потом сказали, что машину Ольховского тоже задело. Я услышал об этом в коридоре… А Мареева здесь сидела. И никто не решался ей рассказать. Она, как чувствовала, удрученная была, вся в напряжении. А потом ей позвонили. Здесь телефон отключен, прибежали, позвали в другую лабораторию. Потому что новость хорошая оказалась.