То есть все выглядит отвратительно даже с Бомбой. Но она – единственный шанс. Шанс хотя бы на сохранение статус-кво.
"Надо продержаться еще полгода. Любой ценой. А там попробуем блефовать", – это была одна из последних мыслей президента Соединенных Штатов Америки Гарри Трумэна, ставшего первой жертвой "снайпера-одиночки".
24 декабря 1946 года.
Вашингтон, неподалеку от Белого Дома.
Марк Батлер был патриотом. Настоящим – а не из этих сосунков, орущих о любви к Америке, но не готовых сделать ради нее ничего.
Он прошел войну с Японией от первого до последнего дня, получив ранение через час после подписания островитянами капитуляции – какому-то офицеру Императорской Армии про сие неблагодарное действо сообщить забыли.
Ранение было не опасное, но, учитывая кучу наград снайпера, его отправили домой, подлечиться и отдохнуть.
Здесь он, собственно и остался – сержанта, разглагольствующего о политике и о том, что япов надо было стереть в порошок вместе с русскими, заметил один человек, сообщивший о таком вот товарище "куда следует".
"Где следует" подсуетились, и в самом скором времени к выписанному из госпиталя Марку, отмечавшему это радостное событие в баре, подошел неприметный человек в сером плаще.
Прямой как лом и такой же простой, сержант даже не заметил, как ему промыли мозги. "Лучшая ложь – правильно поданная правда". Это придумали не вчера и не позавчера. Так что уже всего несколько недель спустя ветеран был свято уверен, что нынешний президент – совсем не то, что нужно Америке в это непростое время. Тем более что его и не выбирали – хозяином Белого Дома Трумэн стал после смерти Рузвельта. В естественности которой, кстати сказать, Марк тоже уже не был уверен. И это только увеличивало счет – ведь Франклин Делано Рузвельт для Батлера был кумиром, символом Америки, ее спасителем…
Но этого было мало. Более того, на убийство президента сержант не пошел бы ни за что. Для такого перелома должно было произойти что-то действительно страшное. Например, "Аргентинская катастрофа", в которой американцы потеряли огромное, по их меркам, количество солдат. И в числе павших был отряд Марка – его друзья и боевые товарищи. На тлеющие угли ненависти умелые оперативники подлили достаточное количество бензина, чтобы пламя костра ярости сержанта взлетело к небесам.
Пропаганда пыталась смягчить удар как могла – но даже рядовому американцу было понятно, что, несмотря на бравурные реляции, все действительно серьезно.
Выбирая инструмент для "работы", Батлер остановился на "Арисаке", с которой прошел большую часть войны, и которая его ни разу не подводила, несмотря на нестандартный боеприпас. Хотя друзья человека в плаще предлагали ему и винтовку Мосина, и "Маузер", и "Ли-Энфилд", и даже родной "Гаранд".