— Но ведь маг может притвориться обычным человеком, — настаивала Альвенель. — И втайне посмеиваться над окружающими.
— На кого ты думаешь?
— На кхитайца!
— Нет, — возразил варвар. — Кхитаец — по-настоящему мудрый человек. Такой не будет возиться с колдовством.
— А как ты отличаешь мудрого от не мудрого? — спросила женщина.
Киммериец нахмурился.
— Не знаю, — наконец признался он. — Отличаю и все.
— Хорошо, — сказала Альвенель. — А как по-твоему, я мудра или нет?
— Нет, — ответил Конан категорически. — Ты умна, но не мудра.
— Почему? Я ценю твою откровенность, но объясни, почему ты так думаешь?
Варвар увидел, что она задета..
— Если бы ты была мудра, — сказал он, как мог, мягко, — то давно вышла бы замуж и родила бы своему мужчине кучу красивых, здоровых детей. Не обижайся — я тоже не мудрец.
— Хватит об этом, — холодно произнесла Альвенель. — Я хочу спать.
Киммерицу вдруг показалось, что у этой красивой, обнажённой женщины, для которой нагота — самые крепкие латы — что-то сломано внутри. Киммериец слабо разбирался в душевных страданиях, но знал, что они бывают иногда сильнее телесных.
Женщина легла на голый тюфяк и закрыла своё лицо волосами. Варвар закутал её высохшим плащом, задул свечи и тихо вышел из комнаты.
В зале графской короны шут Баркатрас пил вино.
— Где крикливый молокосос? — осведомился у него Конан.
Шут покачнулся на стуле, вскинув ноги на стол, и заговорил:
— При покойном графе в замке выдавались весёлые ночки, но такой я не упомню!
После чего он рассказал про пуму, убитого Фаэрти и ожившего мертвеца, сожжённого в коридоре.
— А у нас в спальне был скорпион, — кивнул Конан. — И сбежавший лакей до сих пор не объявился… Кстати, где ты сам был в тот момент, когда обрушился мост?
— Я? — переспросил Баркатрас. — Ах, да! Выходил за надобностью. Всё дело в белом вине. От него пучит живот. Тебе нужны доказательства?
* * *
— Что-то я не вижу в вас вчерашнего пыла! — проворчал стряпчий, усаживаясь за стол.
Завтрак и без этого замечания проходил в атмосфере невесёлой. Тью покосился на Фаррела сердито, но промолчал.
Ченси взял бокал левой рукой — правая находилась на перевязи — и произнёс:
— Давайте выпьем за то, чтобы не все погибли в этом распроклятом замке!
— Я бы воздержался на вашем месте от всяких тостов, — сухо хмыкнул судейский. — Наша общая задача состоит в том, чтобы выжить. Скорее всего, это будет непросто.
— Вы очень крепко держите себя в руках, — не выдержал Тью. — С чего бы это? Почему вы так спокойны? Вы — единственный, с кем ночью ничего не случилось! Это подозрительно.