– Кто не владеет техникой какого-нибудь искусства, науки или ремесла, тот никогда не будет способен создать что-нибудь выдающееся, – процитировал он кого-то из великих.
– Мне больше нравится другое изречение, – сказала девушка, не глядя на Егора. – Создать что-нибудь стоящее может лишь тот, кто сам чего-нибудь стоит.
Это была цитата из его книги. Горин почувствовал себя польщенным.
– Вы знаете, кто я? – спросил он.
– Кто же вас не знает? – последовал ответ.
Он не понял, расценивать это как комплимент или как насмешку. На лице «француженки» не отражалось ровно никаких чувств по отношению к нему. Все, что он мог различить, – это детская безмятежность и какое-то необъяснимое влечение к полотну, перед которым она стояла. Егор решил держаться того, что услышал, скорее всего, комплимент, и, пользуясь удачным направлением разговора, бросился развивать успех.
– В таком случае разрешите узнать, кто вы? – спросил он, делая выразительное движение вперед.
Девушка бросила на него взгляд, мгновенно отодвинувший его на прежние позиции, и отвернулась.
– Разве обязательно нужно быть кем-то?
– Нет, я…
Егор замялся и тут же некстати вспомнил, что пять минут назад перед ним точно так же мялась актриска из ситкома.
– Дело в том, что я вас не узнал, – пояснил он кратко и с достоинством.
– А вы и не могли меня узнать, – отрезала девушка.
– В таком случае не сочтите меня излишне любопытным, но я очень хотел бы… – витиевато начал Егор.
Но ему не дали закончить.
– Как вы находите эту картину? – спросила девушка, глянув на него с внезапной доверчивостью.
Горин, обрадованный переменой тона, полуобернулся и взглянул на холст, столь заинтересовавший девушку.
Увидел что-то похожее на длинный коридор, в самом конце которого словно висела в воздухе фигурка не то куклы, не то ребенка в голубом платьице. Мимоходом ощутил смутное волнение, которое отнес на диковатую стилистику художника, и отвел глаза.
– Ничего, – ответил он. – Свежо.
– И это все, что вы можете сказать? – улыбнулась девушка. – Я думала, вы отличаетесь от других.
Казалось, она несколько разочарована ответом Горина.
Здесь бы Егору призадуматься и, используя один из десятков известных ему светских приемов, благоразумно улизнуть. Но он уже, что называется, закусил удила и о благоразумии не думал. В шаге от него стояло самое волнующее существо из всех, кого он когда-либо встречал, и эта близость ослепила его.
– Но я не такой большой знаток, – мягко возразил он, глядя в огромные прозрачные глаза.
– А вы попробуйте, – тихо попросила девушка.
Испытывая странное ощущение, будто кроме них двоих никого рядом нет, хотя вокруг все еще ходили люди, Егор встал плечом к плечу с девушкой и вперился в картину, не столько жаждая оценить ее достоинства, вряд ли там присутствующие, сколько желая выказать прилежность экзаменующегося перед экзаменатором.