— Ты уверен, они нас не тронут? — спросила Тари.
— Почти наверняка. По крайней мере, с тех пор как я нашел страж-травку, большинство появляющихся из джунглей тварей не обращают на меня внимание.
— И сейчас…
— Ты же видела, хищные десантники не сделали и попытки…
— В таком случае… — Она слегка наклонила голову и медленно провела языком по его спине. Это было приятно, очень приятно.
Антон замер. Ему хотелось выгнуться, как это делают кошки, и, может быть, слегка помурлыкать. Помурлыкать?!
— Хочешь еще? — шепнула Тари.
— Хочу, — ответил Антон.
— Тогда — держись. Сейчас ты у меня…
— Готов к любым неожиданностям.
— К любым, говоришь?
Кончик ее языка снова прошелся по его коже, маленькая, но сильная ручка погладила ягодицы, твердая грудь на мгновение прижалась к ноге.
Тари тихо хихикнула и поинтересовалась:
— Значит, ты готов повторить?
— А ты?
— Я-то… я-то… Перевернись на спину…
Он выполнил приказание, с удовольствием выполнил, ибо в такие моменты приятно и подчинение. Блаженно изгибаясь под умелыми ласками, Антон подумал, что как раз в такие моменты становится понятно, для чего на свете существуют женщины и на чем держится их незримая, но от этого не менее реальная власть. Власть ночи и умения приносить наслаждение? Нет, не только это. Есть еще нечто… Может, ощущение, что подобное может происходить только с тобой, что никто иной не сумеет его испытать? Никогда.
Антон широко улыбнулся.
Ловушка, еще одна ловушка, которую устраивает природа, для того чтобы всего лишь заставить продолжить свой род. Ей, природе, если по-честному, ничего более и не нужно. Только чтобы ты достиг надлежащего возраста и дал жизнь новому поколению. Всего лишь.
…Не слишком ли он много думает? Вот сейчас для этого совсем не время…
— А теперь я займусь тобой всерьез, — сообщила Тари. — Теперь моя очередь верховодить.
— И как ты это сделаешь?
— Вот увидишь…
Она не обманула. Она действительно взялась за него, крепко так взялась, умело. На следующие полчаса, наполненные непрерывным движением и лаской, казавшейся безграничной, на полчаса, длившиеся целое столетие и закончившиеся так быстро, Волчонок забыл о посторонних мыслях, забыл об окружающем мире, ибо от него остались только двое. Он и она. Точнее, даже не так. От него остались лишь их тела, и с ними, с этими телами, оказывается, можно было сделать столько необычного, приятного, погружающего в пучину наслаждения и вплотную подводящего к черте, за которой караулит беспамятство. Вот только пересечь эту черту никак не получается, поскольку это было бы бегством, а кто же побежит от любви? Как убежать от желаемого всем сердцем, невозможно…