- Да, великий бог. Я больше не томлюсь по тому, чего не могу иметь.
Лина слегка передвинулась в кресле и посмотрела на Гадеса. Конечно, он не мог поверить Дидоне.
Гадес потер подбородок, изучая взглядом умершую королеву.
- И чему ты научилась за то время, что провела в краю стенаний?
- Что я должна гораздо больше верить в силу любви. Мне следовало понимать, что Аяксу просто необходимо время. Зевс ведь приказал ему покинуть меня, и что еще он мог сделать? Он ведь благочестивый человек и воин великой веры. Это не его вина. Мне надо было проявить большее понимание, большее желание… - Она умолкла, всхлипнув, и закрыла лицо руками.
- Дидона, ты еще не преодолела свои сожаления, - мягко произнес Гадес.
- Преодолела! - Дидона подняла голову, вытерла лицо. - Я плачу просто потому, что полна благоговения, как дитя, представ перед бессмертными, и от этого мои чувства взволновались. - Ее блестящие от слез глаза отчаянно смотрели на Лину, ища помощи богини.
Лина с сочувствием взглянула на женщину. Она слишком хорошо знала, каково это: быть брошенной и винить в этом только себя.
- Я выполняю твою просьбу, Дидона. Ты можешь отправиться в поля Элизиума с моим благословением.
Слова Гадеса поразили Лину до глубины души. Она вдруг обнаружила, что во все глаза таращится на бога, в то время как пышнотелая Дидона поспешно выходит из тронного зала.
И снова Япис поднял копье, а Гадес жестом остановил его.
- Ты не согласна с моим решением, Персефона? - Гадес повернулся на троне так, чтобы очутиться лицом к лицу с богиней.
Лина выпрямилась и посмотрела ему в глаза. Ты богиня… ты богиня… никакая ты не богиня. Она заставила себя прекратить это мысленное бормотание. Куда более важно, что она женщина - женщина, которая в своей настоящей жизни любила, и была отвергнута, и совершенно точно знала, что должна чувствовать Дидона.
- Нет. Я не согласна с твоим решением.
Удивленный ее ответом, Гадес спросил:
- И ты можешь это объяснить?
- Для Дидоны дело не в Аяксе. Она слишком копается в себе, страдая и обвиняя себя. Она все еще остается жертвой. И какие бы уроки ни должна она была получить у реки плача, Дидона их не усвоила.
Гадес почувствовал, как в нем разгорается гнев. Да что эта Персефона может знать о любви и утратах? Эта юная богиня привыкла получать все, чего ей только захочется.
- И откуда ты это знаешь?
Лина сердито прищурилась в ответ на снисходительный тон Гадеса, но успела остановиться, прежде чем выложить все, что подумала. Ведь для Гадеса она была всего-навсего молодой богиней. Откуда ему было знать о ее настоящем прошлом, о ее сердечных ранах? Лина медленно, глубоко вздохнула и, крепко взяв себя в руки, приступила к объяснению.