Она рассмеялась.
— Бедняга Грейсон не знал, что делать. Мне было четырнадцать, а он к тому времени уже закончил Оксфорд и рвался отведать всех прелестей столичной жизни. Помню, как плотно я сжала губы, когда он вынудил себя нагнуться и чмокнуть меня.
Она вдруг вспомнила возмущенную физиономию Грейсона и хихикнула: прелестный звук, которого Николас доселе от нее не слышал. Кто бы подумал, что Розалинда способна хихикать, как всякая молодая женщина?
— Несчастный Грейсон, — продолжала она, — так и скривился от омерзения. Очевидно, его донимали угрызения совести, поэтому я соврала, что минут пять назад поцеловала лягушку. Он немедленно сбежал в Лондон, и потом я полгода его не видела. Знаешь, что меня убедили поцеловать еще трех лягушек?
— И ни одна не превратилась в принца?
— Даже в герцога. Но потом я ужасно боялась, что заполучу бородавки. Правда, все обошлось.
— А как насчет Реймонда Сайкса?
— О, я его придумала. Грейсон так и не догадался, что такого человека вообще не существует. Полагаю, теперь, когда я замужем, можно сказать ему правду. Не может же он дать оплеуху замужней леди, верно?
— Это было бы крайне дурно с его стороны, — заверил Николас, но тут же покачал головой: — Значит, Грейсон подарил тебе первый и единственный поцелуй? До меня, конечно.
— Если быть до конца честной, да.
Он поцеловал ее снова, провел языком по нижней губе и прошептал, обдавая жарким дыханием:
— Открой рот, Розалинда. Открой немедленно.
Она повиновалась. Он осторожно прижался губами к ее губам, вновь погрузил язык в ее рот…
И тут новый лакей, которого он нанял месяц назад, подойдя к окну, завопил:
— Милорд! Мы прибыли! Открыть дверцу для вас и миледи, или предпочитаете, чтобы мы с мистером Ли По внесли вещи и оставили вас наедине с новобрачной до самой темноты?
Николас даже не сознавал, что экипаж остановился у крыльца Уайверли. Судя по затуманенным глазам Розалинды, она еще не очнулась.
Ему хотелось убить лакея. Хотелось плакать.
Но вместо этого он закатил глаза и отстранился. Отстранился от жены. Своей жены! Он знал ее девять дней. Но теперь она его жена.
Николас усилием воли взял себя в руки и высунул голову в окно.
— Вы просто потрясли меня своим остроумием, Джон. А, вижу, Блок уже открывает двери. Скажите ему, что нам понадобятся еще несколько лакеев. И представьте его Ли По. Идите.
Джон явно не желал идти. Он хотел получше рассмотреть все, что происходило в экипаже. И поэтому, не трогаясь с места, тяжко вздохнул.
— Идите!
Николас одернул платье Розалинды, поправил шляпку, коснулся кончиками пальцев все еще удивленно приоткрытых губ и задался вопросом, сможет ли затащить ее в постель через пять минут.