Она смутилась, покраснела и опустила глаза, засмотревшись на его могучую плоть.
Эти наивные слова безумно его возбудили. Он прекрасен?
Николас смущенно откашлялся.
— Думаешь, я прекрасен? Весь? Или частями? А может, ты имеешь в виду только мои ноги? Однажды мне сказали, что у меня ноги как у статуи Давида работы Микеланджело. Что ты об этом думаешь?
Но Розалинда не собиралась высказывать свои мысли вслух: уж слишком она была поглощена созерцанием. Причем отнюдь не его лица. И поскольку Николас был мужчиной, поскольку все ее внимание было сосредоточено на его возбужденном естестве, оно, что вполне естественно, еще увеличивалось в размерах.
Розалинда неожиданно села, перекинула ноги через край кровати и протянула руку, но тут же, побагровев от смущения, поспешно уронила руку на колени. Какая жалость!
— О Боже, как бы поразительно ты ни выглядел, не думаю, что у нас получится. Мне очень жаль, Николас.
— У нас все получится. Даю слово.
Он шагнул к узкой кровати. Розалинда взвизгнула и откатилась так резко, что едва не свалилась с другого края.
— Ты ведь видела картинки в книге! Утех парочек все получалось. А ведь джентльмены были куда более щедро одарены природой, чем я.
Розалинда прижала подушку к груди:
— Д-да… полагаю, что так. Но ты не рисунок, Николас. Ты мужчина из плоти и крови и стоишь у моей постели.
— Мы не будем спешить, — выпалил он, молясь, чтобы хватило сил выполнить обещание. Это будет нелегко, но ни в коем случае нельзя все испортить. — Иди ко мне, милая. Дай посмотреть на тебя. Ты ведь хочешь, чтобы все было по справедливости, верно?
— Нет.
— Посуди, на мне ничего нет, а ты еще одета как на бал.
Розалинда призадумалась.
— Так и быть, — объявила она и подвинулась ближе. Вытянулась во весь рост и закрыла глаза.
Он снова засмеялся.
— Если скрестишь руки на груди, я вложу тебе в пальцы белую лилию. Господи, Розалинда, ты выглядишь как полуодетая жертва.
Она не подняла ресниц:
— Так оно и есть.
Все еще смеясь, он отшвырнул ее платье к изножью кровати, но оставались еще акры девственно-белых нижних юбок и прелестная, отделанная кружевом белая сорочка. Он снял с нее туфельки, стянул чулки и улыбнулся при виде голубых, сшитых вручную подвязок. И долго смотрел на узкие ступни с высоким подъемом. Ему вдруг захотелось лизнуть ее пальчики.
Ее глаза широко распахнулись, едва он поднес ее ножку к губам.
— Что ты делаешь?
Он проложил языком дорожку до колена.
— Тебе это понравится.
Подняв ее ногу, в пене пышных юбок, он стал ее целовать.
К счастью, она не пошевелилась, но он услышал, как ее дыхание на миг пресеклось. Но тут Розалинда вдруг взвилась и бросилась ему на шею. От неожиданности он потерял равновесие, и оба свалились на пол. Теперь Николас лежал на паркете. Но какая разница?!