— Но он граф, — возразил Ричард, — и вправе повелевать нами. Он лорд Маунтджой. А потаскушка — его жена. Смирись с этим, матушка.
— Мадам, — объявила Розалинда с порога, — думаю, дух старого графа, наконец, обрел покой. Ему просто нет причин оставаться здесь. Ричард, теперь все будет хорошо, поверь мне.
Ричард уставился на нее и неожиданно улыбнулся, действительно улыбнулся брату, и в этот момент был так похож на Николаса, что у Розалинды зашлось сердце.
— Я рад, — ответил он. — Очень рад. Неужели он изменился?
Но тут Розалинда услышала доносившийся из коридора злобный голос Ланселота. От этого ожидать перемен не приходится.
— Не могу понять, — продолжал Николас, оглядывая собравшихся. — Они, должно быть, приняли нас за коронованных особ.
— А может, ожидали приезда папы, — усмехнулась Розалинда. Она не сказала Николасу, что видела в Пейле своего отца.
Розалинда взглянула на яркое солнце и вспомнила о другом солнце, солнце Пейла. Тогда Таранис летел ему навстречу. Как они вернулись в Уайверли-Чейз и проснулись в постели, держась за руки, в плащах и обуви? Неизвестно. Правда, их тела украшали синяки и шишки, а мышцы мучительно ныли.
Толпа расступалась перед каретой. Вскоре они оказались в центре Сан-Саваро. Дорога постепенно становилась шире и вела к гигантскому дворцу из желтого кирпича, с гербом на фасаде.
— Помнишь свой дом? — спросил он жену.
— Да, но теперь он кажется не таким большим, если понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — прошептал он, целуя ее ушко. Сидевший на козлах Ли По остановил лошадей.
К удивлению Николаса, на крыльце стояли люди: двое мужчин, женщина и трое мальчиков. Все были прекрасно одеты и приветственно махали руками.
Николас сразу узнал мать Розалинды и представил, как будет выглядеть жена, став старше. Красавица с округлыми формами, светящейся кожей и великолепными рыжими волосами, сверкавшими под жарким итальянским солнцем. На ней было зеленое платье того же оттенка и покроя, что надевала Розалинда вчера. На руках герцогини сидел младенец.
Он также узнал Рафаэлло, старшего брата Розалинды, красивого молодого человека, показавшегося Николасу очень знакомым, что, конечно, было странно. Но тут он взглянул на отца жены и замер. Невозможно! Этого быть не может.
— Нет, — произнес он вслух. — Нет.
— Они не хотят ни на секунду расстаться с тобой. Боюсь, мне придется похитить тебя, когда в сентябре придется вернуться домой, чтобы успеть на свадьбу Грейсона, — шутливо посетовал Николас и, оглядевшись, спросил: — Это твоя бывшая спальня?
Он стащил сапоги и принялся расстегивать рубашку. До чего здесь жарко!