— Мало ли что можно узнать от родных и друзей? — отмахнулась леди Маунтджой. — Все считают, что он неглуп, и поэтому его помолвка вызывает некоторое недоумение. Многие убеждены, что вы попросту его соблазнили.
— Хм… мы знакомы всего неделю. Не находите, что он слишком быстро поддался моим чарам?
— Вы что, мисси, издеваетесь?!
Розалинда ответила жизнерадостной улыбкой.
— Как поживаете, леди Маунтджой?
— Как поживаю? Что же, признаюсь: мне не по себе. Мой дух в упадке. Я встревожена. Поверьте, мисси, я вовсе не собиралась встречаться с вами, и все же была вынуждена приехать, хотя отнюдь не желала оказывать вам подобную честь.
— В таком случае мы можем распрощаться. Я вовсе не вынуждаю вас оставаться в моем обществе.
Перед ее носом возник толстый, украшенный огромным бриллиантом палец.
— Молчать! — завопила леди Маунтджой, потрясая этим самым пальцем. — Вы действительно крайне вульгарная особа, хотя это меня не удивляет.
— Возможно, мне стоит спеть для вас. Говорят, у меня прекрасный голос и, когда пою, легко забыть, что я еще молода и вульгарна. Итак?
Розалинда даже не улыбнулась. Просто стояла перед гостьей в ожидании ответа.
— Не желаю я слышать ваше пение. Какой вздор! Я ищу Николаса, хотя, полагаю, он, как грубый неучтивый тип, откажется меня видеть.
— Разве друзья и родные не сообщили, что сейчас Николас живет в отеле «Грильон»? У него там прекрасный номер, и все слуги весьма к нему почтительны. Объяснить вам, где находится «Грильон»?
— Я знаю, где находится «Грильон», вы, наглое ничтожество! Я также слышала, что язычник — слуга Николаса еще более опасен, чем он сам. Я туда не поеду.
— Ли По? Опасен? — Розалинда задумчиво кивнула: — Возможно, и так. А вот насчет Николаса я не совсем уверена. Впрочем, иногда он бывает резок. Но все это потому, что он такой чувствительный!
— Он мужчина, глупышка вы этакая! — прорычала леди Маунтджой. — Мужчины редко чувствуют нечто такое, что было бы достойно упоминания. Да, в молодые годы они подвержены приступам похоти, но когда станут постарше, несчастным женам приходится вырывать у них из рук бутылки с бренди.
Возможно, в этом отчасти и кроется причина недовольства леди Маунтджой: никакой любви, и только бренди.
— Какая жалость, что вы совершенно не знаете своего пасынка, мэм. Я считаю его замечательным человеком! Кроме того, боюсь, Николаса здесь нет. По-моему, он вместе с моими дядями уехал поупражняться в стрельбе. Я тоже хотела ехать, но туда дам не пускают. Не хотите чаю?
Леди Маунтджой схватила Розалинду за руку и сжала так сильно, что виноградины на шляпе затряслись.