— Алло. Говорит Александр.
— О, добрый день.
Надо же, телефон где-то раздобыл…
— Я не думаю, что он останется добрым для тебя. Предчувствую, что ты ничего не знаешь.
— Ах, как в театре!
— Надеюсь, ты не закричишь бис на эпилог: вы наградили меня гонореей, дорогая.
— ?…
— Триппером, может, ясней для тебя.
— Я не понимаю…
— Хули тут не понимать, еб твою…
— Но я не знала!
— Конечно, откуда тебе знать! Ебешься со всеми подряд!
— Я тебя тоже не знала…
— За это ты одарила меня трипаком?!
— Но мы ведь даже …
— Бля, не надо фонтаны спермы извергать, чтобы заразиться! Короче, через два часа жду тебя в саду напротив Елисеевского. Третья скамейка справа. Не придешь — пожалеешь! Поняла?
— Да. Но…
«Ту-ту-ту-ту-ту…»
Зачем? Он собирается убить меня. В саду?… Что же это такое произошло? Ничего не соображая, хожу по комнате. Провожу рукой по клавишам незакрытого с вечера пианино. Туда — прллл. Обратно — прррл. Туда… Обратно — бамс! В голове какая-то каша — на колени перед царицей Грузии, Мцыри, Гарик…
Я открываю сервантик — на нижней полке навалены блокнотики, тетрадки, вырезки из журналов и несметное количество бесплатных медицинских брошюрок, приносимых матерью с работы. «В помощь занимающемуся аутогенной тренировкой», «Мигрень и борьба с нею», «Личная гигиена женщины», «Венерические заболевания»! Боже ты мой, Венера — блядь…
Совсем не надо, чтобы Ольга пришла сейчас. Но она приходит — с туфлями, с шарфом.
— Номера в «Ленинграде» — говно. С «Европейской» не сравнить.
Я почти не слушаю ее. Три дня как раз прошло. И женщина может об этом не знать. Неужели Гарик знал и ебал меня? Мерзкий грузин! Ебал меня своим больным хуем!
— Такой мокренький. Я в жизни не ебалась с гондоном. Интересно сначала было, но потом неприятно — как что-то неживое в тебе…
Почему я должна верить этому хую Иванычу? Может, он на мне отыграться хочет за кого-то?
— Они, наверное, боятся русских баб. А может, за границей все с гондонами ебутся, может, так принято?
Почему у нас так не принято? Не было бы таких историй… Но Ольга же сказала, что неприятно… Да и из отечественных презервативов можно боты делать — выдержат. В брошюрке написано: «срочно обратиться в кожно-венерологический диспансер». Как я туда могу обратиться?! В четырнадцать лет?
— Давай споем Зосину любимую. Ну-у, давай!
Я-таки сажусь за пьяно. С ума сойти можно! «Мне мама гитару подарила, когда на свет родилась я. И часто-часто говорила — смотри, смотри же, дочь моя!» Вот именно.
Когда Ольга уходит, я плачу. Почему с ней такого не случилось? Можно подумать, что я родилась с гонореей! Меня ведь заразили. А Ольгу никто не заразил. Вот я сейчас одеваюсь, смотрюсь в зеркало, а во мне — зараза. Гонорея.