«Жираф»-Женя приходит с приятелем — тоже проводник и тоже Саша, и с водкой. Маленький, очень дружелюбный Саша садится рядом со мной. Мой Саша лихорадочно запрокидывает полстакана теплой водки. Тоненький такой стаканчик, в котором чай в поездах подают. Не закусывает. А я съем помидорку. Встаю и выбираю на столе самую красную. Когда сажусь, маленький Саша шепчет мне на ухо: «У тебя кровь». И я тут же впиваюсь обеими ягодицами в сиденье. У меня менструация? И я, значит, уже протекаю. Как всегда, у меня ничего с собой нет, не мамашины же лифчики использовать. Я прошу маленького Сашу достать мне где-нибудь ваты. Он убегает. А мой Александр жестикулирует, хохочет и опять водку пьет. Закинув голову назад, покачиваясь и держа правую руку сзади на бедре — будто кобуру с наганом придерживает. Все время кто-то заглядывает в наше незакрывающееся купе, что-то требует у «Жирафа». Маленький Саша возвращается и незаметно сует мне полиэтиленовый мешочек. Я встаю, и он тут же поправляет одеяло на том месте, где я сидела. Там, наверное, кровь.
Запираю дверь туалета, слышу, как маленький Саша уходит. Вода из крана льется, только когда нажмешь на рычажок. Одной рукой ведь не постираешь! Раковина захаркана. Хорошо хоть не всю туалетную бумагу еще использовали. Витираю ею раковину, набираю в нее воду и стираю, топая ногами в такт поезду. Придется надеть мокрые трусики. Я нажимаю на педальку в полу — дно унитаза открывается, мелькают шпалы. Обосранная дорога.
Я подхожу к купе, двери которого так и не закрывались. Вход загораживает парень с гитарой. Стучусь ему в спину: «Позвольте, я здесь живу». Он отходит, и я вижу пьяного Александра.
— Ты здесь живешь? А я думал, переехала уже.
Как смешно. Зачем он напился так быстро!
— Как вы провели время, мадам?
Что за дешевые подъебки? Я сажусь на нижнюю полку, а он выхватывает у меня мешочек с оставшейся ватой.
— Что ты разбросался тут?
— Где ты шлялась?
Он не говорит больше ничего и ударяет меня. Я вскакиваю и ударяюсь головой о верхнюю полку. А он пихает меня обратно и еще раз ударяет. «Жираф» хватает его за руку, но Сашка вырывается.
— Саня, да ты что? Остановись же!
Александру удается еще раз ударить меня. По моей бедной скуле. Я стою уже у стены и плачу.
Маленький Саша — лицо у него умоляющее — тащит Александра за рукав. Ребята оттаскивают его от меня и выпихивают из купе. Уже в дверях «Жираф» шепчет мне: «Закройся», и я запираю двери.
Бедный мой глаз, бедная скула! К Черному морю — с черным глазом. Это мне за то, что не дала ему с Мамонтовым в экспедицию уехать — прибежала к нему, удрала с теткиной дачи. За то, что он не спал со мной две ночи и все шептал мне: «Девочка моя любимая». Раньше у него все просто было — «здравствуй — прощай». Легче ведь так. А со мной… После каждой проведенной ночи вместе — скандал. Из ЖЭКа приходят с вопросами о месте работы, мать моя приходит беседовать, тетка партийная угрожает статьями…