Качаясь, сталкер выбрался обратно к краю зарослей. Мысли в голове вяло шевелились, сплетаясь, как сонные змеи, скользкие и будто чужие. Есть один вариант. Надо только припомнить — какой? Кто-то рассказывал ему, какой-то бородатый охотник... Ах да, Лесник! Лесник говорил, есть один способ... Но ведь это тоже почти верная смерть... Стоп, дальше нельзя! — Он остановился у самого края зарослей. Кровосос где-то там, хотя сейчас его не видно. Тяжело, с присвистом дыша, Мазай кое-как наклонился, чуть не упав, сорвал длинную травинку, поднял на ладони и оглядел вблизи.
Почти верная смерть. Лесник рассказал...
Нет, нет! Лучше погибнуть или от испарений кровянки, или от щупалец кровососа, а не от того и другого сразу!
Или без разницы?
Там река, которая в обычных обстоятельствах не составила бы преграды, но сейчас ее не переплыть, он пойдет ко дну, как Чапаев. Здесь — дерево-кукловод, рядом — кровосос, а тут — кровянка. Везде погибель, но...
Мучительный кашель раздирал горло, сдерживать его едва хватало сил. Мазай харкнул, плюнул себе под ноги и увидел лежащий в траве рюкзак.
И принял решение.
Двигаясь как зомби, медленно и неуверенно, он снял с фиксатора на рюкзаке маленький котелок. Сколько времени осталось? Не больше пятнадцати минут, а скорее — и того меньше, потом кровянка свалит его.
Мазай внаклонку двинулся по вершине холма, собирая сухие веточки. Много не надо, чтобы сделать настой, достаточно просто нагреть воду до температуры тела, кипятить ни к чему. Протоптав метрах в полутора от края зарослей небольшую полянку, он сложил веточки шалашом и щелкнул зажигалкой. Сушняк занялся быстро, язычки пламени забегали по сучьям. Те плавились, будто пластмассовые, изгибались в огне. Присевший рядом Мазай поднял голову — кровосос стоял неподалеку, как вытесанное из замшелого темного дерева изваяние, и тоскливыми взглядом следил за человеком.
Перед глазами плыло, костерок превратился в желтое пятно посреди красно-зеленого полотна травы. Деревья на склоне холма стали черными полосами, мир слился в единый серый фон. Котелок вдруг обратился лицом Змееныша, и Мазай чуть не вскрикнул, потянулся к нему. Лицо смазатось, обернулось красной рожей рассерженного Слона. Вновь раздались голоса — много, со всех сторон, болезненно гулкие, как из колодца, голоса всех сталкеров, которых Мазай знал в жизни, они наперебой осуждали его, кричали, что неправ, что бросил мальчишку одного на растерзание этим зверям в человечьем обличье, всем этим Заточкам, Болтам, Слонам, Мар-гошам... Мазай застыл посреди разноголосого бормотания, закусив губу. На подбородок потекла капля крови.