- Нормальные. Все ж какой год толчемся рядом на Сенеже.
- Мне с ним нужно поговорить. Поможете? Я здесь на машине.
- Конечно. О чем разговор.
Минут через пять, попетляв вдоль берега, "уазик" затормозил у ворот "Рыболова Сенежья". Когда Рахманов вместе с участковым Маркиным подошел к ограде, на металлическую сеть, как и в прошлый его приход, бросилась привязанная к проволоке немецкая овчарка.
Рахманов посмотрел на Маркина:
- Собака-то злющая. А?
- Молодой еще, что с него взять. Раньше здесь другая была собака. Та зря не бросалась. Обучена была специально для базы.
- Куда ж она делась?
- Околела. Николай Иванович жаловался: пристрелил кто-то, - ответил Маркин и крикнул: - Эй! Есть кто? Николай Иванович, гости к вам! Ау!
Собака, охраняющая "Рыболов Сенежья", интересовала Рахманова и раньше, но лишь из-за поисков несоответствий в показаниях Лотарева. Теперь же выясняется, что собака здесь другая, а старую пристрелили. Когда, почему?
- Пристрелили? - Рахманов следил, как Дик исходит злобным лаем.
- Ну да. Летом. - Маркин посмотрел на Рахманова. - У нас тут бывают такие вещи. Люди ж разные.
Из-за домика вышел Голиков. Увидев Рахманова и Маркина, приказал собаке:
- Дик, молчать! Лежать! Тихо! - Пригласил: - Проходите. Ворота открыты.
- Как жизнь, Николай Иванович? - спросил Маркин. - Никто не обижает?
- Миш, кто меня обидит? Я сам кого хочешь обижу. Проходите, проходите, здесь поговорим.
На территории базы, пожав руки Рахманову и Маркину, спросил:
- По-моему, Андрей Викторович? Не ошибся?
- Не ошиблись.
- Пройдем, ну хотя бы на ту же скамейку. Вы ведь, наверняка, снова что-то хотите узнать?
- Верно, хочу. Давайте пройдем...
- Я, наверное, на бережку посижу? - сказал Маркин, когда они остановились у скамейки. - Вон там, у причала? Да, Андрей Викторович? Если что, позовете.
- Хорошо.
Маркин ушел к причалу.
Усевшись рядом с Голиковым, Рахманов спросил:
- Николай Иванович, заведующий ваш еще не вернулся?
- Заведующий? - Голиков поднял камешек, отшвырнул. - Пока нет.
- Вы ведь хорошо его знаете?
- Ну, знаю. Год все же вместе на базе. Часом, с ним не случилось ли чего? Он ведь третий месяц из отпуска не выходит?
- Признаться, я у вас хотел спросить, почему он не выходит. Не знаете?
- Откуда? Пропал, как говорится, с концами. Я уж беспокоиться начал.
- Вообще-то, вы могли бы сказать мне о пропаже Шеленкова раньше - при нашем первом разговоре.
- Раньше? - Голиков покачал головой. - Вы же в прошлый раз ни словом не заикнулись о Шеленкове. Интересовались каким-то художником. Что ж мне лезть, если меня не спрашивают?